Безвестно гибли миллионы,
Для сохраненья рабской зоны.
Густеет траур у виска,
Безвольны руки, как верёвки
И в сердце старая тоска
На скорбной свалке Пескарёвки.
Давно закрыта пасть войны,
Москвой в Манчжурии открытой,
Но ищут внуки и сыны
Следы судьбы, кремлём сокрытой.
Но строг был сталинский закон
И нет следов отцовской доли:
Лишь часть свалили в пантеон,
А большинство бросали в поле.
- Вот ты, сосед – бывалый дед
и много видел разных бед.
Скажи нам: где искать могилы,
Тех, что фашистов победили?
- А тут не сыщешь ни шиша –
В Московии темна душа:
Одних забыла бесшабашность,
Других – секретность и безгласность,
А третьих плутовской расчёт,
Чтоб сохранить продуктов счёт
За убиенного беднягу
И забывали, как бродягу.
В России множество примеров
Измены правящих народу,
Раз власть, антихристу в угоду,
Всегда у хищных изуверов.
Москва и всех славян предала,
Когда служить монголам стала.
И длань её, с тех пор извечно,
Гнетёт добро бесчеловечно.
Безбрежно зло имперской власти.
Способны бросить все народы
В огонь милитаристской страсти
Кремля моральные уроды.
И знатью здесь традиционно
Права трудящихся забыты,
Их чтут всегда неблагосклонно
«Интеллигенции» элиты.
В войне они, как штабники,
А трудомассы – штрафники.
Вот почему безвестны эти,
В руках же тех, как прежде - плети.
Порою даже без патроноа,
И невиновных, и штрафбат
В атаку гнали с эшелонов,
А позади – заградотряд,
Так что вперед иль убегать,
Всё также надо погибать,
В кровавой толчее без славы
От той или своей державы.
Засим бойцы, без погребенья,
Лежат, безвестно, по сей день,
Они не ждут захороненья,
Но в наших душах бродит тень.
В штабах же и заградотрядах
Опасность меньшая и сытно,
Но за погибших нам обидно,
Что штабникам, в награднарядах,
Теперь и почести и льготы,
А к семьям павших нет заботы.
И ныне злых людей потомки,
(Штабофицеров и карателей),
Как большевистские подонки,
Над демом в роли надзирателей.
Опять имперские хлопоты
Мосбоссов злобствующих гложут,
Но, на милитаризм работы,
Лишь нищету трудяги множат,
Хоть демам дух войны не нужен,
А лишь Кремлю, что злом недужен.
Тут пацифизм – всегда как враг,
Ему трудармии колпак.
Да, есть другие миллионы,
Что «безызвестно» погибали.
И их карали не законы –
Они в трудармию попали.
В той тылоармии тогда
Ковали снасти боевые,
В аду жестокого труда
Седой и детски молодые.
Туда же гнали те народы,
(Руду копать и голодать),
Что, для вождей – «плохой породы»,
Чтобы «полезней» убивать.
Когда зимою холодало,
То трудармейцев из южан,
Чабанов или дехкан,
В морозах много погибало.
Их общей кучею бросали,
Чтоб меньше мерзлое копать
И «безызвестными» писали,
Чтобы забот не создавать:
Тогда учил «отец народов» -
Мол «нет известий – нет проблем
И меньше у народа тем
Для несоветских пересудов».
Но традиционно изгои
Трудяги в имперской России,
Как ныне всё те же устои
Во властно-жандармской стихии.
В войне ж без маски лик натуры,
Московии менталитет.
С ним защитил лишь эгошкуры
Советский генералитет.
Ценою смерти миллионов,
Спас привилегии свои
Клан деспотизма эпигонов,
Сгоняя в ад трудослои.
И ныне труженика губят
Бесплатным рабством и казармой,
А эгосудьбы очень любят,
Хваля, с улыбкой лучезарной,
Свою незыблемую власть
Над раболепственным народом,
Во власти множа клептострасть
Своим животно-хищным родом.
«Безвестно» также гибли те,
Кто деспотам сопротивлялись,
В своей моральной чистоте
И на Лубянке оказались.
Пускай порою без огранки
Изящным словом лексикон
Колокольчиков Лубянки,
Но слился в колокольный звон
Против варваров России,
В большевистской деспотии.
В итоге рухнула частично
Рабзоны сталинской махина,
Но ныне снова неприлична
В России властная машина
И вновь её имперский дух
К трудягам деспотично глух,
Поскольку генералов хунта
Власть над страною захватила,
Однако же народа сила
Забита и слаба для бунта.
Как раньше, с хунтою теперь,
Кремль к человечеству, как хищник,
Хоть больше всех своим потерь
Несёт Московии опричник.
Но Грузия и Украина
Подали москалям пример,
Как можно, без кровавых мер,
Низложить злого господина.
И россиянам бы сплотиться
Против имперской воли власти.
Тогда злодейка обратится
К добру от кровожадной страсти.
Тогда и труженик в России
Получит статус человека,
А зло оставит роль мессии,
Что село в кремль с монголо-века.
Рыдает траурная медь,
Взывая память к просветленью,
Бьют барабаны, славя смерть,
Что предана, как жизнь, забвенью
И надрывается струна,
Стараясь высказать обиду,
За то, что сделавших победу,
Забыла Родина-страна;
Что торжествуют, как всегда,
В Москве дурные господа.
ID:
4169
Рубрика: Поезія, Вірші, що не увійшли до рубрики
дата надходження: 09.05.2005 01:06:22
© дата внесення змiн: 09.05.2005 01:06:22
автор: Раб Непокорный
Вкажіть причину вашої скарги
|
