/Из «Записных книжек энергетика шахты»/
Я пишу на клочках, на обрывках газет –
в этом вижу и принцип, и твёрдость,
потому что к себе уважения нет
как к поэту, как к стихотворцу.
Все метафоры тощи, сравненья бедны,
а эпитеты просто кошмарны,
зачастую сюжеты по-детски смешны, –
в общем, все мои строки бездарны.
А кичусь, что о жизненной правде пишу,
что реальность свою отражаю.
И излишне в стихах матюгами грешу,
хоть совсем их я не уважаю.
Ну, а если на всё по-другому смотреть? –
мои тексты страшны содержаньем:
быт в бараках гнилых и шахтёрская смерть
в них совместны с прелюбодеяньем.
И по праздникам чаще не гимны звучат,
а с вытьём похоронные марши
и печаль, что вовек не увидят внучат
мертвецы – сотоварищи наши.
Это всё не напишешь на чистых листах,
сидя с Музой вдвоём в кабинете.
На обрывках газет, на случайных клочках
лишь рождаются записи эти,
отражая реальность, которая есть,
а не ту, что случится навряд ли.
В них и кредо моё и шахтёрская честь
не прикрыты фальшивым нарядом.
И ни капельки соцреализма в строке,
и бравурных метафор не видно.
Как банкноты листки не храню я в чулке
и себя звать поэтом мне стыдно.
Конец 60-х
