́Народ многострадальный, – киевляне!
Простите, – не с трибуны на Майдане
Я обращаюсь к Вам – и стар, и мал...
Кто много бед познал, и кто не знал.
Не осуди́те, если память потревожу,
Тем, что исход событий подытожу…
Поймите меня правильно, друзья –
Уроки катастроф нам забывать нельзя.
Шёл век двадцатый, мирно жил народ,
И шестьдесят (тогда был) первый год…
Тринадцатое марта – дата роковая,
В тот день произошла трагедия большая.
Задолго до того кирпичные заводы
В огромный яр сливали все отходы.
Скопилось там отходов тех немало.
Их дамба земляная десять лет держала.
За дамбой небольшая улочка была,
Там жизнь людей размеренно текла.
Они счастливыми по-своему все были –
Они работали, учились и… любили.
Они о «светлом будущем» мечтали,
И, о последнем дне своём не знали…
А в ночь последнюю, собаки выли очень –
Предупредить людей или помочь им?
Увы, собак совсем никто не понимал…
И было утро. И на улицу шёл вал –
Холодный, грязный, вязкий – не простой,
Он был – тринадцать метров, высотой.
Он, всё безжалостно сметая на пути,
Не позволял другим кого-нибудь спасти.
И затопив всё что возможно, этот вал
На улицу другую постепенно выплывал.
И было там людей не так уж мало…
Их постепенно злая масса поглощала.
Звучал над перекрёстком плач и крик –
Был понедельник, да к тому же и час пик…
И ехали по улице трамваи и машины.
И вязли в пульпе сталь колёс и шины.
Средь них машина скорой помощи была.
Она – беременную женщину везла.
Сейчас мне очень трудно это осознать –
Той женщиной была – моя родная мать.
Мои слова – не впечатленья очевидца –
Тогда мне предстояло только появиться.
А до рожденья было несколько минут.
Не раньше ли потоки нас в объятиях сомкнут?
Отчаянно машина наша буксовала…
До смерти времени осталось очень мало!
Что нас спасло? Ведь гибли все вокруг!
Спасение пришло от очень крепких рук.
Да… рядом оказалось несколько мужчин,
А нас толкать, как будто не было причин.
Они завязли так, – что не могли уже идти,
И видимо решили хоть кого-нибудь спасти.
Вот так нас ближние от смерти оттолкнули.
И хочется надеяться – они не утонули.
Ну а другие? – больше тысячи людей…
Все жертвой пали – утопических идей.
Но почему же тогда Я остался жить?
Чтобы живым напоминанием служить?
Что ж, кое-что ещё поведать я могу.
О том, чего не пожелаешь и врагу.
Год сорок первый я напомню Вам, не зря.
Шёл двадцать девятый день сентября.
За двадцать лет до моего рожденья,
В осенний день и после воскресенья
Был понедельник. Так же, как весной…
Я чётко помню то, что было не со мной.
В тот день здесь пуля первая свистела,
И в яр упала жертва первого расстрела,
Затем десяток, сотня, и лавина уже шла.
Вниз – человеческие сыпались тела…
А палачи трудились словно черти –
Работал много дней конвейер смерти.
Враг в этом деле оказался очень рьян:
В яру погибли сотни тысяч киевлян.
А что произошло по окончании войны?
Фашизма жертвы позабыты быть должны?
Или вождям советским память изменила?
Да! – Заполнялась грязью братская могила.
А вот – убитых память, видимо жива.
Да только – кто мог слышать их слова?
Возможно – лишь земля, их понимала,
Но она тщетно к нашей памяти взывала.
И новая лавина – это была месть,
Потомкам, запятнавшим совесть, честь.
Но, как и прежде, стали жертвами не те –
Виновники всегда сидят на высоте.
А значит снова всё подвержено забвенью,
Секретности, покрыто, мрачной тенью,
Так, чтобы в будущем никто уже не знал,
Кто и зачем, лавину смерти эту, гнал.
Но время шло. Всё изменилось в этой жизни,
И хоть пророком я не стал в своей отчизне,
Скажу Вам, киевляне, всем – кто мал и стар –
Не забывайте никогда про БАБИЙ ЯР…
10.02.2008
P.S. Выставление оценки заблокировано.
Если Вы этот стих прочитали, то примите
его таким, какой он есть. Комментарии не
блокирую, но от поздравлений прошу
воздержаться. Может быть – впервые в
жизни я понял, что этот день для меня
был днём выживания, а не рождения.
Вместо этого, призываю Вас почтить
память о безвинно погибших –
минутой молчания.
Внимание! На все комментарии по этому
стиху, простите - только один ответ. См.
вначале (в самом низу)
Вечная память всем жертвам и погибшим. Очень потрясло стихотворение. 
