Действие первое
Сцена первая. Часть 1
Известие
Элена
Суббота
Облака постепенно таяли в атмосфере, и светло-голубое небо накрывали серые грозовые тучи. Ветер разгонял их с невероятной быстротой, от чего, казалось, меркнет горизонт. Где-то вдали слышались одинокие раскаты грома и молниевые разряды, а потом начался дождь. Капли, величиной с небольшую горошину вливались друг в друга, превращаясь в сильный ливень, похожий на плотную бетонную стену. Сквозь него невозможно было разглядеть дорогу. И хотя дождь был весенний, почти летний, все вокруг выглядело мерзким и холодным, как будто предвещающим бурю.
Под теплом её руки на стекле окна остался влажный отпечаток ладони. Тёмные локоны падали на плечи вьющимся водопадом и закрывали левую половину лица, прислоненную к стеклу. Она была нежна, как цветок, но казалась такой холодной и отвратительно серой, как этот дождь, который нещадно бил землю, вымывая корни деревьев, затопляя норы грызунов и разрушая птичьи гнёзда в саду. Её взгляд был сосредоточен на глубоких лужах, образовавшихся во впадинах, выбитых дождём. На первый взгляд её серые глаза были пустыми и безжизненными, словно пропасть, залитая дымом и паром. Мертвецки бледные щеки не скрывали тонких складок возле линии рта, которые становились всё чётче и заметнее с возрастом. Гладкая кожа рук блестела от падающего света люстры и переливалась светло-тёмными оттенками под углом освещения, когда она почти заканчивала вязку нового свитера для мужа. Этот свитер был её первым предметом рукоделия, связанный неумело и криво. Многие петли были пропущены или сплетены неправильно. И если бы не просьба мужа получить в подарок на день рождения «родную вещь», то можно было бы смело дать неопровержимую гарантию, что она никогда бы не взялась за это глупое и бессмысленное, по её мнению, занятие. Это был один из тех редких случаев, в котором можно уверенно сказать «никогда».
Элена причислялась к тем женщинам, которые любили самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, не боялись тяжелой работы и напрочь отвергали любую, даже самую незначительную зависимость от мужчины. Было видно, как ей не благоволило это скучное занятие, но вопреки желанию всё бросить, пальцы медленно переплетались между пятью одинаково длинными спицами и толстыми шерстяными нитками, запутанными в клубок.
Она любила сидеть у окна в любую погоду. Она не боялась зимних заморозков, холодного осеннего ветра, удушливого летнего зноя или проливного весеннего дождя, как сейчас. Шести часовой рабочий день на предприятии мужа пролетал для неё незаметно, поэтому Элена часто оставалась дополнительно по шесть или восемь часов, выполняя вперед запланированную работу. Изредка даже оставалась ночевать в офисе, если сверхурочное время, назначенное ею самой же заполняло весь световой день, быстро сменяющейся глухой ночью. Хотя её решением было работать независимо от Альфреда, он воспринял это, как невинную прихоть, игру в самостоятельность, которая очень скоро надоест, и настоял на том, чтобы она работала именно в его фирме. Но он ошибался. Вся беда состояла в том, что он пытался «перепрограммировать» жену на покорную домохозяйку и относился к ней соответственно. Ему казалось, желание работать отпадет само собой через несколько месяцев, когда собьется оскомина, но Элена работала неустанно и фанатично уже восемнадцать лет, цепляясь за труд, как за спасательную соломинку, в надежде забыться и загрузить себя работой до предела. Она выматывалась на износ, ежедневно истязала себя тяжёлыми нагрузками и приходила домой выжатая и уставшая. Как только её голова касалась подушки, она тот час же засыпала, не успев поужинать. А когда Альфред просыпался, её уже не было. Таким образом, на протяжении долгих лет она всегда уходила на работу на час, а то и два раньше мужа и приходила позже всех. Она обретала своё счастье, только окунаясь с головой в работу. Альфред не понимал подобного инцидента. Он общался со многими женщинами её возраста, жёнами своих компаньонов и партнёров по бизнесу и всегда видел одну и ту же историю. Все они опасались допустить даже мысли о возможной работе, всячески пытаясь сохранить свой брак. Спали до второй половины дня, а ночью не давали спать своим мужьям, находясь в постоянном поиске любви и ласки. И он не понимал. Он никогда не понимал её действий, не мог предугадать её следующий шаг, боялся заглянуть в её мысли, чтобы случайно не прочитать тайну, которую она хранила за семью замками. Он сомневался в её любви, хотя был уверен в верности. В этой женщине его привлекала какая-то тайна, которую он так и не смог разгадать на протяжении двадцати лет. Он потерял душевный покой с тех пор, когда сделал ей предложение в первый раз, и в нём навсегда поселилось Сомнение.
Альфред (весело):
Любовь, любовь, как роза, роза красная
Цветёт в моём саду.
Любовь моя, как песенка,
С которой в путь иду.
Сильнее красоты твоей
Моя любовь одна.
Она с тобой, пока моря
Не высохнут до дна!
(Вспоминаются ему знакомые слова стихотворения Роберта Бёрнса , с которыми он входит в комнату, где сидит Элена, и останавливается перед ней с гордой выправкой и с улыбкой на лице)
Альфред:
Элен! Элен! Поздравь меня!
Ещё один контракт подписан!
На среду планы отменяй
Весь день по капелькам расписан!
(восторженно размахивает руками)
Элена (смеётся, наблюдая глупое поведение мужа):
А что, есть повод торжества?
Альфред (радостно):
Мой компаньон к нам приезжает!
Соседом нашим скоро станет.
Я буду бизнес с ним делить,
Чтобы с тобою праздно жить.
Элена (томно улыбается):
Жить праздно – грех не для меня.
Альфред (присаживается на корточки рядом с ней, приподнимая платье, и целует гладкую кожу на коленке):
Ты стала слишком суеверна.
Элена (отталкивает его лицо и опускает платье):
Нет дыма, Альфред, без огня.
Альфред (глядя в глаза):
Но это предрассудки... Верно?
(встаёт)
Поставил я тебя в известность.
(мягко)
Будь в среду дома. Я прошу.
Мы им поможем с переездом.
(наклоняется к ней с улыбкой)
Я покажу свою жену…
(берёт её руки в свои, целует их, а затем поднимает взгляд)
Красавицу, каких не видел
За все века весь белый свет.
Элена недоверчиво посмотрела на него. От льстивых комплиментов, которые она принципиально ненавидела, в её мутно-серых глазах загорелся огонёк обиды. Она быстро перевела взгляд и встала, освободив свои руки от его прикосновений. Связанный свитер упал на пол, и спицы с треском и звоном рассыпались по паркету. Улыбка мгновенно исчезла с лица Альфреда, и он понял, что сказал или сделал что-то не так. Он любил свою жену своей определенной любовью и не хотел сделать ей больно. Он просто хотел превратить её в женщину своей мечты – открытую, предсказуемую и жизнерадостную, ту, которую всегда хотел видеть в Элен.
Альфред:
Элена, я тебя обидел…
Элена (поворачивается к нему и отрицательно качает головой):
Да что ты. Нет. Конечно, нет.
Быстро поцеловала его в губы незаметным прикосновением и ушла, оставив спицы неподвижно лежать на полу. Альфред как всегда остался в полном недоумении. Но не стал идти за ней вслед, чтобы узнать, в чём дело. Он решил дать ей время осмыслить всё самой, подумать над своим поведением и поступками. Он не секунды не сомневался, что она начала думать об этом уже сейчас и безгранично раскаивается в содеянном, но просто боится подойти первой и поговорить. Разве он мог подумать, что Элена заперлась в своей комнате и даже не вспомнила о том, что только что произошло. Она снова погрузилась в прошлое, в миллионный раз перечитывая старые потрёпанные письма, хранящие свои тайны уже двадцать лет в ящике письменного стола.
Сцена первая. Часть 2
Камила
Среда. День отъезда
Тёплое весеннее солнце насквозь пронизывало белые матовые облака, что придавало им перламутрового блеска. Снизу вверх небо выглядело таким прекрасным, и зачаровывало взгляд своей неповторимой глубиной. Казалось, верхушки деревьев упирались в небосвод, ломая цветущие букеты под тяжёлым давлением необъятного.
В саду земля была усыпана сухими опавшими цветами яблони и искрилась под мягкими солнечными лучами. От недостатка влаги тонкая сеть трещин и неровностей стала более заметной. В разветвлённых кронах деревьев во все голоса распевали птицы и дарили наслаждение весне.
Камила была похожа на весну. Она ступала по земле, едва касаясь её поверхности тонкими шпильками.
Цветы перед тобою расцветают,
А небеса тускнеют пред тобой.
Ступаешь по земле, и умирает
Ночная тень. О, Ангел мой святой!
Шуршащая юбка обвивала ноги и напоминала морские волны. Густые пепельные волосы, усыпанные мелкими круглыми лепестками цветов, казались звёздной тиарой, усыпанной драгоценными камнями и шитой серебряными нитями. Она шла неспешно, подолгу всматриваясь в каждое дерево, будто старалась запомнить его на всю жизнь. Небольшой ручей, оживший с первым прикосновением тепла, разделял весь сад на две части, одна из которой была больше другой. Вода в этом ручье – талый лёд, трепетно ожидающий пробуждения с середины декабря. Камила присела у ручья и посмотрела в отражение на воде, убирая с лица спадающие локоны. Если бы не светящийся блик в её глазах, они казались бы чёрной бездной, океанским дном, глубокой пещерой и всем, что ассоциируется с темнотой. Но они выражали только отчаянье и скорбь. Камила вытянула обе руки над ручьём и легко коснулась поверхности водной глади, ощутив приятную прохладу. Всё это было для неё таким родным и таким далёким, что она боялась представить, как незначительно её существование перед всемогущей природой и безвыходность перед давно определённой судьбой. Она не доверяла судьбе, но она всегда верила в судьбу.
Спустя несколько минут, она вдруг почувствовала, что за спиной кто-то есть, и оглянулась. Перед ней стоял муж, удивлённо окидывая её пристальным взглядом с поднятой бровью. Похоже, он был не в духе или просто в недоумении.
Джон (удивлённо):
Ты что, всю ночь была в саду?!
Камила (спокойно и печально):
Я спать сегодня не ложилась.
Джон подошёл ближе, а она отвернулась. На какое-то мгновение ему показалось, что она затаила дыхание, боясь близости. Камила сделала всё, чтобы не проявить свои чувства и отошла подальше, продолжая испытывать дискомфорт и неприязнь. Он не стал приближаться, понимая, что она не хочет, и отошёл на сравнительно большое расстояние, предпочитая удовлетворить её беззвучную просьбу временно не посягать на личное пространство.
Джон (ровным тоном):
Я целый день тебя ищу.
Камила (не оборачиваясь):
Прости, что всё так получилось.
Наконец ему надоело смотреть ей в спину, и он решил перейти к наступательным действиям, которые ещё утром не входили в его планы. Он неожиданно подошёл к ней вплотную и обнял за прохладные плечи своими тёплыми руками. Она почувствовала, как внутренне съёжилась, но внешне держалась вполне достойно и нехотя выпрямила спину. Джон упёрся гладко выбритым подбородком в её левое плечо и прижался щекой к щеке. Камила с трудом выдавила улыбку и попыталась представить себе что-нибудь более приятное, чем прикосновения мужа. Она часто удивлялась своему терпению и задавалась вопросом, как могла жить с этим человеком двадцать лет, постоянно оглядываясь в прошлое. Возможно, её хранили только тёплые воспоминания, и ради них стоило жить.
Джон:
Пойми, я просто беспокоюсь.
Ты любишь сад сильней меня!
(отпускает её из объятий)
Камила (с досадой):
Это не так Джон. Успокойся.
(поворачивается к нему лицом и разводит руками)
Но этот сад – вся жизнь моя!
Джон (вспыльчиво):
Вся твоя жизнь с твоей семьёй
Не окунай её в былое!
Камила (сквозь слёзы):
Но это прошлое моё,
Воспоминание родное!
Джон (жестом останавливает её):
Я знаю, ты им дорожишь,
Но через час мы уезжаем.
Не стоит в прошлом ворошить,
То, что по новой начинаем.
Камила (отчаянно закрывает лицо руками, а затем резко хватает Джона за руку, почти падая на колени с криком):
Джон!!! Я не справлюсь! Умоляю!
Давай не будем уезжать!
Я каждый день себя ломаю,
Не зная как тебе сказать.
Джон никогда не видел такого пугающего зрелища, а потому широко открыл глаза и удивленно наблюдал странную привязанность взрослой замужней женщины к старому саду. Он не мог понять её привычки и раньше, но всегда списывал это на нехватку материнской любви в детстве или на то, что у них до сих пор нет детей, и Камила дарит свою любовь неодушевленному существу, удовлетворяя, таким образом, материнский инстинкт. Но ведь в отсутствии детей виновата сама Камила и Джон не мог сложить полную картинку, чтобы получить целый рисунок. Вся её жизнь продолжала оставаться для него загадкой. Он поспешно поддержал её, не давая упасть на колени, и поставил на ноги. Он даже побоялся представить, что она вот-вот потеряет сознание, но как только она стала на ноги и перестала кричать, он немного успокоился. Трудно было понять, чего он боялся больше, если она упадёт в обморок: отмены поездки или всё-таки он действительно беспокоился о ней? Несмотря на своё удивление, он решил закрыть эту тему в данный момент и поговорить с ней спокойно.
Джон:
Скажи сейчас. Открой мне душу.
Ты знаешь, я пойму.
(Она хотела отвернуться, но он придерживает её за плечи и заставляет посмотреть в глаза)
Камила, милая, послушай,
Я всё тебе прощу.
Камила была в таком состоянии, что решила сказать ему всё накопившееся за многие годы совместной жизни, которое она ревниво оберегала с первого дня их знакомства. Но вовремя одумалась и попыталась перевести стрелки. Она понимала, что нужно быть максимально убедительной и смотреть только в глаза. Как же это было мучительно и тяжело!
Камила (вытирая слёзы):
С этим садом слишком много
Я всего пережила.
Здесь последняя дорога
Оборвалась без следа.
(чтобы не стоять на месте, она решает ходить вперед-назад, продолжая свой рассказ).
Здесь впервые жизнь согрела
Холодеющую кровь.
Здесь впервые я взлетела,
Когда встретила любовь.
Здесь всё счастье промелькнуло,
Пролетело в полчаса;
Юность детство перемкнула,
Не оставив путь назад.
Сохранились только звуки,
(смотрит на небо, прищуриваясь от ярких солнечных лучей)
Отголоски светлых дней.
Чьи-то бережные руки
Показались из теней.
Пронесли меня по жизни,
Заставляя снова жить.
И теперь до самой тризны
Буду их благодарить.
Скорее всего, Джон не понял не единой строчки из её рассказа. Он смотрел на нее совершенно пустыми и непонимающими глазами, подозревая, что она сходит с ума на нервной почве. Но он узнал кое-что новое о её первой любви и его это задело.
Джон (любопытно):
Я не знал, что повстречала
ЗДЕСЬ ты первую любовь…
Ты не слова не сказала,
А сейчас зарделась вновь?
Камила (понимает, что сболтнула лишнее, но было поздно возвращаться к истокам):
Прости, я лишнее сказала.
Ты не волнуйся – я твоя.
Джону стало немного стыдно за проявление явного недоверия к любимой женщине, и он решил навсегда оставить эту тему, тем более что через час за ними приедет такси, а потом начнётся новая жизнь с чистого листа. Это ощущение подбадривало его и вселяло надежду.
Джон (чувствует себя побеждённым):
Да это ты прости меня…
Камила вытерла остатки горячих слёз холодными ладонями и сделала всё возможное, чтобы Джон не увидел этого. Она улыбнулась и шагнула ему навстречу, давая молчаливое согласие на решение, о котором никто не спрашивал её мнения. Сама не зная зачем, она вдруг коснулась рукой его губ и поцеловала через сетку пальцев. Джон был рад, что не пришлось долго уговаривать упрямую жену, и улыбнулся в ответ, а затем задержал её руку возле своих губ и поцеловал тыльную сторону, глядя в глаза.
Джон:
Благодарю за пониманье.
Так будет лучше для тебя.
(он действительно верит в то, что говорит)
Камила (гордо):
Я не вольна в своих желаньях.
И впредь всё меряй на себя.
Ты не проси моих советов,
Не воплощай мои мечты;
Ты не отыщешь тех заветных,
В которых волен только ты.
Джон (внимательно слушает):
Твои мечты – моя загадка,
Я не пытаюсь внемлить ей.
(с намёком)
Но всё-таки ищу разгадку…
Камила (в сторону):
Не для тебя ключ от дверей.
(вслух)
Мне нужно только полчаса.
Оставь мне время на прощанье
И хватит этого сполна.
Потом поедем. Обещаю.
Джон ничего не ответил, а только кивнул, соглашаясь дать время. Он никогда не отказывал в её мелких просьбах, но закрывал глаза на большие желания. Он придумал себе счастливую семью, сказочную и добродушную жену, маленьких детишек, которых у него никогда не было. Каждый раз, когда разговор заходил на эту тему, Камила запиралась в своей комнате и могла сидеть там часами, читая старые письма, хранящие главный ключ от дверей её души.
Она осталась в саду и присела на скамейку под густой кроной цветущих деревьев. На глазах снова выступили слёзы, только ещё более горькие и тяжкие. Она легла на спину, упираясь левым боком в спинку скамейки, и скрестила вытянутые ноги. Солнце уже не казалось таким тёплым и ласковым. Сейчас оно как будто пожирало всё вокруг палящими лучами, выжигало нежные лепестки весенних цветов, высушивая из них жизнь. Оно убивало весну, пытаясь превратить её в огненную вулканическую лаву, которая взорвалась бы под давлением. В глазах двоилось под этим разрушительным потоком солнечных лучей, а на лице и шее выступали капли пота. Камила ощутила немую тишину вокруг. Умолкли голоса птиц. Затих ветер. Замерли листья на деревьях. А сверху на неё сыпались обожженные розовые и белые лепестки. Жёсткие на ощупь, они неприятно царапали и раздражали её нежную кожу. Камила положила руку на грудную клетку и провела вниз до живота, сдерживая животный крик злости и неизбежности. Она подогнула ноги и повернула голову в противоположную правую сторону, позволяя слезам промочить деревянную скамейку. Лихорадка и озноб охватывали её мысли, в которых томились боль и разочарование. Что нужно было делать, чтобы прекратить эти страдания? Глубоко из гортани вырвался немой крик. Вскоре он стал последним звуком, нарушившим тишину. Затем погасло всё. Слышен был только слабый стук сердца на висках Камилы и глубокое неровное дыхание.
Через полчаса, отведённые для прощания с прошлым, Камила вышла за пределы сада и заперла ворота на засов. Во дворе Джон что-то нервно объяснял одному из водителей такси. Последний внимательно слушал его упрёки, опустив голову, и кивал, соглашаясь с каждым словом заказчика. И Камила узнала в этом совершенно незнакомом человеке родственную по своему положению душу. Она также была в подчинении, не имея свободы свом желаниям и мелким, но очень веским для неё привычкам. Она долго наблюдала за тем, как муж отчитывает недоумевающего водителя, но как только он увидел её, сразу отступился от своего приказного грубого тона и подал ей руку. Она благодарно кивнула и молча пошла к машине. Когда шофёр открыл заднюю дверь, Камила внезапно обернулась и с неизгладимой тоской бросила последний взгляд на ворота. А затем тихо прошептала: «Прощай…».
Сцена вторая
Холодное утро
Среда
Всю прошлую неделю, до этого дня Альфред ежедневно напоминал Элен о приезде своего компаньона и не оставлял никаких шансов избежать этого скучного вечера в компании политических бесед. Работа Элен на предприятии никоем образом не касалась контрактов мужа. Она вела учёт в бухгалтерии, контролировала весь архив, набирала рабочий персонал и общалась с сотрудниками. Альфред убедил её, что общение с людьми пойдет ей на пользу, только в действительности он пытался убедить себя в том, что она оттает и начнет замечать в нём любящего мужа. Но она продолжала усердно работать, по-прежнему оставаясь в своем индивидуальном маленьком мире, куда дверь всегда была заперта для него.
В среду утром Альфред впервые в жизни проснулся раньше жены. Когда он открыл глаза, то увидел спящую Элен и мечтательно улыбнулся. Её сон был таким крепким, что даже его горячее дыхание не смогло заставить длинные тончайшие ресницы пошевельнуться. Лицо выглядело слишком бледным, на фоне которого горели кроваво-алые уста. Они были слегка надуты и так плотно сомкнуты, что казалось, мертвы. Ночная рубашка немного сместилась и посмялась под бок, обнажив плечо и ямочку на груди. Голова, откинутая назад, оставила открытыми шею и ключицу, на которые падал лучик утреннего солнца. Волосы, беспорядочно разбросанные по подушкам, напоминали небольших чёрных змей среди белых песков пустыни. Это сочетание было настолько тесным и правдоподобным, что Альфред побоялся прикоснуться к ним. Он слегка провёл пальцем по её щеке, медленно опускаясь вниз на ключицу. Затем проскользнул по плечу и приблизился, вдыхая её нежный аромат, запах которого уже давно позабыл. Он впервые почувствовал, как приятно и невосполнимо просыпаться рядом с ней и вдыхать этот упоительный аромат, прежде чем она проснется и разобьёт его мечты реальностью. Боже! Как он её любил! Порой так сложно понять то, что недосягаемо и так легко понять себя, когда хочешь этого достичь. Больше всего на свете он хотел поцеловать её и обнять так крепко, чтобы никогда не отпускать. Но еще больший страх завладел его мыслями и тот час же охладил неуёмную жажду, когда он понял, что своим нелепым поступком рискует потерять её полностью и навсегда. Тогда ему ничего другого не остаётся, как умереть, потому, как он не смел даже представить жизни без Элен, хоть и не мог ею обладать. Он мгновенно отстранился от неё и попытался тихо встать, чтобы случайно не нарушить её сон. Как только ноги коснулись пола, он увидел, что Элена открыла глаза и вздохнула. Мысленно выругав себя за неловкое пробуждение, он хотел было уйти, но его остановило обжигающее прикосновение её руки. Неожиданно Элена приподнялась на локтях и приблизилась к его губам. В тот миг он оторопел, а через несколько секунд испытал такое странное чувство, сравнимое с тем, будто все цветы мира раскрылись одновременно и разом испустили свой головокружительный волшебный аромат. Она смотрела прямо на него, глаза в глаза, не позволяя отвести взгляд. И он уже не в силах был устоять перед соблазном и, приняв решение просто отдаться чувственному порыву, тут же поцеловал её. Немного погодя, он подумал, что это конец, что он испортил и разорвал в клочья свою последнюю надежду на её благосклонность, но ошибся. Она ответила на поцелуй и мило улыбнулась.
Альфред (виновато):
Я разбудил тебя? Прости…
Элена (почувствовав его смущение, даёт понять, что ничего страшного не произошло):
Нет. (Улыбается) Мне пора вставать,
Чтоб раньше к вечеру прийти
Твоих коллег встречать.
Альфред (радостно):
Желаю удачи! А к вечеру ждёт
Нас ужин в честь их переезда.
Уверен, благие плоды принесёт
Полезное наше соседство.
Элена:
Надеюсь. Я рада, что ты – оптимист.
Они не сдаются без боя.
К тому же успешный стратег, культурист.
И высшей награды достоин.
Альфред (нежно берёт её руки в свои):
Я был награжден, когда встретил тебя.
Сейчас ты сидишь со мной рядом
Моя королева, отрада моя…
Другой мне награды не надо.
После этих слов, улыбка мгновенно померкла на её устах. Он ещё раз поцеловал её, поддавшись чувствам, но на этот раз она ответила не столь пылко. Внутри всё играло и восхищалось её очарованием. Он был, точно с похмелья, окутан дурманом счастья и безграничной красотой этой минуты. Он был настолько околдован и слеп, что не заметил скрытой нотки равнодушия в её голосе, горечи в её сладком поцелуе и холодного, блеска в её сияющих глазах.
Сцена третья
Сон
Камила быстро уснула в поезде. Джон бережно укрыл её тёплым пледом и поцеловал висок влажными губами. А сам уютно устроился в изголовье и открыл только что купленную политическую газету, погружаясь в тревожные мысли. При себе он имел старинную курительную люльку, которой частенько любил щегольнуть, но сейчас он не стал этого делать, зная, как плохо Камила переносит табачный дым. Он не хотел будить её до приезда в Ванкувер, ограничивая тем самым себя от лишних недовольств по поводу переезда.
Камила спала, как младенец. За последние несколько дней она много перенервничала, сильно вымотала свою нервную систему, морально устала и мгновенно выбилась из сил. Ей часто снились какие-то глупости, несуразицы и абсолютно пустые, ничего не обещающие сновидения, но ей никогда прежде не доводилось увидеть во сне собственную свадьбу. Это был настолько ясный сон, содержащий такие подробные детали, о которых она забыла в реальности, что казалось, будто она снова переживает события двадцатилетней давности наяву. Воспоминания перенеслись в тот промежуток времени, когда она шла к алтарю, скрывая лицо под белой воздушной фатой. Оно было таким бледным, что сливалось с тканью. И если бы не яркая губная помада и сочный макияж в сдержанных каштановых тонах, её потрескавшиеся дрожащие губы и усталые печальные глаза создавали бы впечатление насильственного замужества. А это было не так. Она продвигалась маленькими медленными шагами, будто оттягивая время до самого главного решающего шага в новую супружескую жизнь. По обеим сторонам сидели гости и заворожено смотрели на роскошное свадебное платье, украшенное стразами и лентами. Некоторые из них восхищались, другие – завидовали, но все они и понятия не имели, что пришлось пережить молоденькой девятнадцатилетней девочке, прежде чем искупить свой грех и переступить порог церкви. Если бы они знали хотя бы половину её истории, то скорее посочувствовали бы, чем позавидовали.
Итак, венчанье было в самом разгаре, когда молодые стояли перед священником, а над их головами держали церковные тиары – знак вечной любви, верности и неразделимости. Наконец пришло время ответить на главный вопрос. Все приглашенные гости в основном были со стороны жениха, самоуверенные и заносчивые люди, с которыми было крайне неприятно общаться. Они всегда норовили подчеркнуть своё превосходство, и это ужасно раздражало Камилу. Когда они услышали положительный ответ Джона Олдивайна, он стал им неинтересен, и все сразу же переключились на невесту, будущую миссис Олдивайн, как на новый объект любопытства. В ту секунду Камила радовалась только тому, что мамы нет здесь, а если она смотрит сейчас с небес и видит весь этот позор, пусть простит её и поймёт. Вдруг её охватил неистовый ужас от того, что если бы ситуация сложилась по-другому, то мама умерла бы во второй раз. Всего за одну минуту она бы не смогла пережить то, о чём Камила думала каждый день. Она ничуть в этом не сомневалась и испугалась ещё больше. Священнику пришлось повторить вопрос, и гости начали волноваться, не передумала ли она выходить замуж. Но она не слышала или делала вид, что не слышала этих пересудов, и гордо подняв голову, равнодушным тоном ответила: «Да».
Настала очередь бросать букет. Камила взошла на возвышенный холм в саду и повернулась спиной к толпе непоседливых юных девиц, среди которых были её бывшие одноклассницы и нынешние однокурсницы. Она подумала, что теперь слишком поздно противиться судьбе, пути назад больше нет, и резко швырнула букет на растерзание девушкам. Она слышала, как смолкли их восторженные вопли, когда какой-то счастливице довелось поймать свадебный букет, но ей было совершенно неинтересно узнать имя девушки, которая стала обладательницей частички её праздника. Она поспешно сошла вниз, на ровную поверхность, и, не взглянув на гостей, отправилась к мужу. Заиграла её любимая музыка, и она пригласила его на белый танец, увлекая за собой в центр танцевальной площадки под открытым небом. Этот вечер был невероятно романтичным и спокойным, но он настолько выматывал и напрягал Камилу, что она мечтала о его незамедлительном окончании. Чтобы хоть как-то скоротать время она сочла необходимым заполнить его танцами и прогулками по саду в одиночестве. Тугой корсет сковывал её и без того трудное дыхание в танце. Она обняла Джона за шею и крепко прижала его голову к своему плечу, в надежде не встречаться с ним глазами и лишний раз избежать поцелуя…
Камилу разбудил шум проходящей по довольно узкому проходу пары молодых людей, которые пошатывались от лёгкого похмелья и весело хихикали, кокетничая друг с другом. Она сморгнула глазами выпавшие ресницы и убрала с лица волосы. Джона рядом не оказалось, но на подвесном столике лежала записка от него, из которой было ясно, что он вышел покурить в отдельную комнату, чтобы позволить ей хорошенько выспаться перед приездом в Ванкувер. Камила наткнулась на раскуроченную, вывернутую наизнанку газету с одной вырванной страницей, и догадалась, что он сделал это, так как ему не понравилась очередная лживая статья «жёлтой» прессы. Она аккуратно привела в порядок эту газету и сложила пополам на столе. Затем откинулась назад и закрыла глаза, пытаясь заснуть и увидеть другой сон, потому что это воспоминание о свадьбе было не из приятных в её жизни. Но сон всё никак не приходил. Она лежала с закрытыми глазами, перетирая новые странные мысли в своей голове, притворялась спящей, чтобы муж не отягощал её расспросами и ухаживаниями, и несколько раз мысленно повторяла одну и ту же фразу: «Это всего лишь сон».
С тех пор ей снились разные сны: ночные кошмары, приятные воспоминания, грустные фрагменты историй из прошлого или просто всякая ерунда, не имеющая отношения к реальности, но ей больше никогда не снилась свадьба.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...)
ID:
270904
Рубрика: Проза
дата надходження: 19.07.2011 00:19:29
© дата внесення змiн: 27.07.2011 00:53:20
автор: Олеся Василець
Вкажіть причину вашої скарги
|
Бачите, тут оповідь йде у прозі, а діалоги між героями - у віршах. Крім того, роман побудований як драма, призначена для сценічної постановки. Тому не знаю, чи можу я відповісти Вам на Ваше запитання?.. 
