Будет когда-нибудь выбор: вечная осень или одна весна; завтра равнина или сегодня грабен.
Час долгожданных ошибок, в коем вся правда будет обнажена, познана, сказана вслух, объята и сожжена, и
до шипенья затушена крупным градом.
Тлеют осенние будни, - старый мольберт, гуашь, искривленный шкаф, ушко от кружки с каплями кофе с
кровью.
Было, прошло и будет: наспех зашитый черным его рукав белой рубашки; красные строки глав в рваной
тетради, брошенной к изголовью.
Это опять ни о чём-то, - какие-то двое блуждают в своем миру,но выбирают как дОлжно себе равнины.
Снова одна девчонка жаждет весны придуманной поутру старого лета, и становится не к добру мягче
растопленного пластилина…
Девочка редкая дура. Сыром плавленым видятся облака, и облепиховым маслом лучи за ворот, -
радужный мир сумбура. Ей померещилась рядом его рука, и она всесильна стала и высока, построив себе
ненужный песчаный город…
или так)
Будет когда-нибудь выбор:
вечная осень или одна весна;
завтра равнина или сегодня грабен.
Час долгожданных ошибок,
в коем вся правда будет обнажена,
познана, сказана вслух, объята и сожжена,
и до шипенья затушена крупным градом.
Тлеют осенние будни, -
старый мольберт, гуашь, искривленный шкаф,
Ушко от кружки с каплями кофе с кровью.
Было, прошло и будет:
наспех зашитый черным его рукав
белой рубашки; красные строки глав
в рваной тетради, брошенной к изголовью.
Это опять не о чем-то, -
какие-то двое блуждают в своем миру,
но выбирают как дОлжно себе равнины.
Снова одна девчонка
жаждет весны придуманной поутру
старого лета, и становится не к добру
мягче растопленного пластилина…
Девочка редкая дура.
Сыром плавленым видятся облака,
и облепиховым маслом лучи за ворот, -
радужный мир сумбура.
Ей померещилась рядом его рука,
и она всесильна стала и высока,
построив себе ненужный песчаный город…
