испокон повелось в этих богом забытых краях
наливать за друзей и читать по ночам рубайят
или что подоходчивей. здесь обитали поэты.
кто-то сам уходил, а за кем присылали кареты,
увозящие пусть и не в недра восточных дворцов,
но туда, где при выходе жидкости и огурцов
вырывались стихи. из них каждый тогда был есенин.
кто-то плакал, а кто-то молился в углу на коленях.
поутру их ждала вереница случайных подруг,
чьи глаза замыкали такой эстетический круг.
и подруги везли их туда, где все брало начало,
а потом они шли до обеда гулять по причалу.
и есенины были угрюмы, хотя и смешны.
они знали, что в городе трудно дождаться весны,
потому, сохраняя любую возможность для строчки,
уходили одни. закрывались. писали до ночи.
а потом вызывали такси в задушевный пункт "б",
где встречали их, словно героев, не павших в борьбе,
наливали за дружбу, и тихий напев рубайята
доносился до самого сердца последнего ряда.
