Он ворочается, он не спит, и его доедает тоска
по бозо́ну Хи́гса, открытому коллективно.
Он не знает, что постоянная Пла́нка не есть доска-
-устойчиво-негнущаяся, и ему противно,
что частота движений обратна длине объекта
(в общем, ла́мбда на ню) — вплоть до поллюции (от резонанса).
Он бы взял постоянную Бо́льцмана, но газ получается едким
и как-то всё опошля́ет, не доводя до транса.
Можно представить космос, или себя — в трю́ме
с каким-нибудь президентом в какой-то себе подло́дке,
и даже в отсутствие шлема надеть на башку кастрюлю,
а вместо воды забо́ртной глотнуть слегонца водки
на случай, если жена, найдя тетрадки с контрольной,
придёт посмотреть, чем мается любимая половина
и обнаружив "шлем", решит, что с неё — довольно,
что надо звать санитаров и сдать своего мужчину
на опыты (хоть на фарш, на колбасу по два-двадцать, —
а кто же заплатит больше, если майка — засранка),
поскольку вместо того, чтобы с женой проспаться,
он сводит длину с частотой в ручных опытах Планка.
Конечно, ему покажут, где нынче зимуют раки,
как хлеб убирает доярка, как красит забор комба́йнер.
и что постоянная Пла́нка — хуже́й постоянной Дира́ка,
поскольку нередуци́рована, то есть пошло нерадиа́льна.
Его будут связывать, как диссидента Ма́угли,
он будет в своём кармане исследовать чёрные дыры
вопреки десяткам запретов, ведь даже у Во́льфганга Э́рнста Па́ули
этих странных вещей — было всего четыре!
Кажется, в его стихах нет ни хрена́ разме́ра
(не говоря о рифме). Я пробовал так. Впрочем,
то ритм не убью, то рифму, то строчка длиннее ла́мбды —
обратный эффект Ко́мптона? — Эффект супружеской ночи!
Найдите ему пару, кого-нибудь, но — сро́чно,
и пусть у него срифмуются хоть ра́зик — хоть две́ стро́чки!
