По периметру Третьего Рима бродил,
Узнавая себя в пустоте отражений,
Ожидая, когда протрубит Гавриил,
Расставляя надежды, как будто мишени…
Волей-ворогом клятый, в кирпичной стене
Находил уголки, где не харкали кровью,
И в безбожно святой трижды смертной стране
Мимо лобного места ходил к безголовью.
Купола увенчавший распятым собой
Разговаривал с ним сквозь монетные звоны:
«И цари, и народы с великой судьбой
Лишь становятся пылью на лике иконы».
