Когда наползает на город туман
и с моря не слышно гудков,
и луч маяка не сверлит океан,
и не разглядеть берегов,-
вдруг ветер доносит работу винтов
и всплески воды за кормой;
стволами орудий щетинясь с бортов,
корабль вернулся домой,-
фарватером бухты чуть слышно скользя,
среди попритихших судов,-
как-будто ему не вернуться нельзя
из давних военных годов.
Он ищет ему отведенный причал
и в ордере место свое.
Сиреной, как голос дельфина, крича,
в тумане разрытом встает.
Но умерли все, кто его проводил,
и те, кто построил мертвы.
Прожектор по гавани долго бродил,
надеясь застать их в живых...
А краска давно облупилась с бортов,
на башнях ржавчины вязь,..
потрепан ветрами, но к бою готов,
идет, никого не боясь.
И вахту никто не несет у руля,
и мачта под ветром не стонет,-
но крысы еще не бегут с корабля,-
а значит корабль не тонет.
Но некому с суши канат подхватить
и принять на берег трап...
Не вырвать команды и не откупить
из цепких Нептуновых лап.
И старый штурвал, натужно скрипя,
кладет поворот-оверштаг,
и в море надолго корабль, торопясь,
уйдет, не спуская свой флаг.
И смотрят со страхом матросы во тьму,
и гаснут на миг маяки,
и тает туман, и вдогонку ему
на воду спускают венки.
