Я не боюсь быть кем-то понят
не так, как нужно, а превратно,
что чушь из слов моих запомнят,
всё исказив невероятно.
Стереотипами донельзя
заполнен мир наш. Это зная,
на Джомолунгму я не лезу
и не блуждаю по Синаю,
где сорок лет за Моисеем
евреи дурнями ходили,
чтобы потом себя рассеяв,
на Украину угодили,
чтоб ты в каком-то Кривом Роге,
где сталь Страны производилась,
в семье Сосницких на пороге
среди зимы вдруг появилась.
Кончалась чудо-пятилетка,
и начинался мор крестьянства.
Но не было тюремной клеткой
ещё советское пространство.
По всей стране звенели песни.
пестрело краснофлажье всюду.
И жизни не было чудесней
до этих пор простому люду.
Так говорила пропаганда.
И дети верили, конечно.
Хоть жили, в общем-то, погано,
но без раздумий и беспечно.
Довольны были, рады были
все – минимально сносным благам.
А ведь вожди распределили
уже народы по гулагам.
И там растили и учили
быть очень смирными рабами.
И ими были. Тихо жили.
Года летели за годами.
Но не об этом сущность речи.
Я говорю о нас с тобою.
Промчалась вечность с первой встречи.
Уже и старость взята с бою.
И разнопрочие редуты
остались где-то за спиною.
Мы не раздеты, не разуты,
довольны очень мы Страною,
где пятилеток нет и мора,
и каждый сам себе хозяин, –
полоска узкая у моря
со скромным именем – Израиль,
где наше русское еврейство,
шестая часть его народа,
пример являет фарисейства,
не украшая небосвода
своею партией щаранской
с аббревиатурой как матюг,
с политикою шарлатанской, –
сорняк такой же, как овсюг.
…Мы здесь – пример благополучья.
Не очень уж, но всё же мы
считаем: « Здесь гораздо лучше,
сытнее жизнь, спокойней сны,
чем там, в поруганной России,
на Украине, чёрт-те где.
Там, где оставлены все силы
на претворение идей
коммунистического бреда
без права в этом мире быть.
Мы здесь с тобой, считай, полпреды
всех тех, кто здесь мечтает жить.
1998 г.
