В далёких краях, где нет снега зимой, у кромки дремучих лесов
Стоял старый замок. И жил в нём король, недавно лишь ставший вдовцом.
Все дни напролёт горевал о жене – о, как она смела уйти
В чертоги Творца, позабывши о нём и доченьках лет девяти?
А сможет ли он без любимой жены воспитывать тех дочерей?
Король огорчался. К войне он привык, к опасному блеску мечей…
А шить - не умеет, поёт, словно вол, готовый вот-вот умереть.
Движеньем нечаянным струны порвать иль смять колокольчиков медь
Способен вполне он. А к музыке – нет. В отчаянье вновь с головой
Нырнул наш вдовец… Но советник решил вдруг хлеб отработать весь свой.
Сказал королю он: «Гоните печаль вы, ваше величество, прочь,
Не дремлют учёные мира умы, вам запросто можно помочь.
Методика эта до смеха проста, ей год лишь всего или два:
Короче, воспитывать надо вот так…» - и сыплются градом слова,
Какие-то термины, списки имен светил современных наук,
И числа, статистики… Хоть наш король проценты считал за недуг,
«Дисперсия» слышал, как грязную брань, а за «педагог» - прямо в глаз
Лупить порывался, но понял он всё, что сказано было сейчас.
Методики суть заключалась вся в том, свободу чтоб девочкам дать,
Капризы терпеть, о запретах забыть и голос свой не повышать,
Пусть даже шалят. Им сей опыт затем, что с ним пониманье придёт
Всех связей и сложностей, сути вещей - так судит учёный народ.
И пробы с ошибками все осознать придётся принцессам в пути
От милого детства до взрослой поры – учителя ведь не найти
Получше, чем собственный опыт. Король об этом судил по себе:
Прошёл он немало тернистых дорог и был тем доволен вполне.
Принцессам всё в радость - с надсмотром никто отныне к ним больше не лез.
Получше пора познакомить теперь вас с каждой из наших принцесс.
Они были разными: солнце с луной, метель и безоблачный штиль,
Дорожка от дома в изысканный сад и путь трудный в тысячи миль.
Медвежьей походкой, угрюмым лицом Энлева была на отца
Похожа; и в башне любимой сидеть за книгой могла без конца.
Она боязлива немного была - сходилась с людьми нелегко, -
Тиха, словно мышка, что в норку свою забилась. Уют и тепло
Ценила, наверное, больше всего. Пусть кто-то сочувствовал ей,
Мол, бедной принцессе прожить суждено дурнушкой до смерти своей, -
Поверхность обманчива: в детской душе теплился добра огонёк,
Что тонкий лёд зависти к милой сестре заставить погаснуть не мог…
Агнесса красой в королеву пошла, пусть пухом той будет земля,
Все в замке привыкли её обожать: от конюха до короля.
Принцесса, чей лик словно соткан из грёз и солнечных нежных лучей,
Любого могла ненароком влюбить наивностью милой своей,
Ласкающим взглядом лазоревых глаз, улыбкой, изгибом ресниц…
А пела она, словно ангел, да так, что стайки диковинных птиц,
Живущих в большом королевском саду, смолкали стыдливо пред ней.
Агнесса была драгоценным цветком в веренице замковых дней,
Что мимо всё мчались, сливаясь в один до ужаса серый поток…
***
Прошло так пять лет и пять ровно зим. По-прежнему замок высок.
Принцессам четырнадцать. Зреет скандал – Агнесса причиной тому.
Её красота как цветок расцвела, тем самым накликав беду.
И слуг восхищение маленькой барышней чем-то сменилось иным:
У женщин лишь зависть плескалась в глазах, а что же касалось мужчин –
Принцессе с чего-то внимание их вдруг стало приятней вдвойне;
Служил при дворе её возраста сквайр – и в милой пустой болтовне
С ним новое что-то принцесса нашла: забавное сходство с игрой,
Где вместо игрушек - сплетения слов и взглядов таких, что порой
Горел вокруг воздух, как будто в печи, и сердце меняло свой ритм,
А тело же словно просило чего-то… большего, чем говорить.
Так, их обнаружили слуги в саду. В беседке, что скрылась в тени
Гигантского красного клёна: забыв про всё, целовались они.
Король в гневе праведном прочь со двора прогнал паренька-наглеца,
Агнессу хотел было он покарать – советник, как чёрт из ларца,
Явился немедленно и заорал, что метод нельзя прерывать,
Принцесса должна поразмыслить сама, неверность поступка понять!
Ей нужен сей опыт, а крики - отнюдь. Король поворчал-поворчал
И дочь отпустил – пусть подумает, что ж. Агнесса прошла в общий зал,
Где дамы шептались, играл менестрель, министры вели разговор…
По лицам гвардейцев невинно скользил принцессы лазоревый взор.
Энлева все так же сидеть в своей башне любила в компании книг.
Науку о числах она изучала и о превращении их,
Читала талмуды заморских религий, трактаты о свойствах веществ.
Затворницей стала в родном своем доме. Когда же хотелось ей есть,
Спускалась по лестнице, что от чулана на малую кухню вела.
И булочки с джемом лимонным оттуда Энлева обычно несла
В покои свои: кушать свежую сдобу приятней при чтении книг…
Короче, проблем она не создавала от действий обычных своих.
***
Минуло три года. Принцессы росли, как в поле кудрявый сорняк.
Семнадцать им. Улеем двор весь гудит. Творится какой-то бардак.
Во дворике замка на казнь спозаранку собрался весь честный народ:
Преступник соблазну подвергнул принцессу! И это четвёртый за год!
Ловили её с ними на сеновалах, в чуланах, в покоях фрейлин, -
Им тело со страстью своё отдавала. Менять как перчатки мужчин
Привыкла Агнесса. Король в плену гнева, советник опять заведёт
Своё о методике: «Не прерывайте! То возраст, он скоро пройдёт,
Пусть девочка мир познаёт, как желает, окстится, придёт её час,
И ум, и сознание скоро пробьются – и будет лишь радовать вас!»
Король – тот старался советнику верить, наукам, учёным, но вот
Здесь мысль появилась, тревожа серьёзно: а кто ж её замуж возьмёт?
Методика в деле. Приличия – что же, о них нужно напрочь забыть?
И злился правитель, и, чтоб было легче, повадился всех тех казнить,
Что пойманы были в Агнессы объятьях, хоть рыцари, хоть кузнецы…
Короче, он вёл себя так, как могли бы подобных дочурок отцы.
И в ночь после казни на небе сияла луна, взгляд невольно маня.
Принцессу в беседке садовник застал. И на этот раз сразу с тремя.
Хотелось сказать бы, что к этой поре Энлева вдруг стала иной,
Общительной и грациозной, как лань, прекрасной, как летний прибой
Под звёздами яркими… Только, увы, нет чести в обмане таком.
На булочках сдобных её разнесло, и в двери теперь лишь бочком
Принцесса протиснуться еле могла. И мусора вдруг набралась
Из книг, и теперь с этим мусором всем ходила, безмерно гордясь,
Презрением жаля, как ядом змея, с навозом мешая людей
Лишь словом одним. Доброта, скромность, ум – отныне не свойственны ей.
Затворницей в башне пробыть восемь лет и разум при том сохранить
Не вышло. И слушает бедный король, не зная, кого здесь казнить,
«Бог умер» от дочки на каждом шагу, о бездне рассказы, где зверь
Ужасный сидит, но любой человек ужасней той твари теперь…
***
Три года в том замке ещё проползли. Принцессам по двадцать уж лет.
И вроде кристально прозрачно, чего в мужья претендентов им нет.
Людская молва – самый быстрый скакун, и все уже знают давно:
Одна – отвратительна, как смертный грех, скучна, что дурное вино,
И ересь невнятную вечно несёт, и верит в ту ересь сама.
Другая – красавица, но в голове не водится явно ума,
Ведь каждый садовник, пастух, трубочист в постели её побывал.
С перин – и на плаху. Да только палач топор поднимать успевал.
Советник внезапно пришёл с сообщеньем, что метод пора отменять.
Сказал, что одиннадцать лет уж прошло и давно можно было понять,
Что в нём есть ошибка. Гвардейцев покликав, озвучил король свой приказ:
«Под стражу советника. Завтра – казнить. Или... лучше, сегодня. Сейчас!»
Казнили советника. В думах король, хотел бы вернуть время вспять,
Чтоб в строгости, в ласке отцовской стараться дочурок своих воспитать.
Но поздно. Последний волшебник давно уж взошёл на священный костёр…
Никто не поможет теперь. Потускнеет от злой безнадёжности взор.
***
Мораль нашей сказки довольно проста, но стоит проникнуться ей,
Ведь, если упустите - не наверстать: воспитывать надо детей.
ID:
518223
Рубрика: Поезія, Поема
дата надходження: 19.08.2014 12:00:52
© дата внесення змiн: 19.08.2014 12:00:52
автор: Roland Thane
Вкажіть причину вашої скарги
|
