чуть-чуть
дай мне свою печаль
попробовать...
/Олег Табунщиков/
Храни Господь, мои печали -
такие нежные вначале,
такие - сложные в дороге,
где пепел встреч, и где тревога
в озёрах слов и в комях глины...
Мы детьми все когда-то были…
А помнишь - детские обиды?
Какая мелочь в грусть излита!
Её - тогдашней, были граммы,
в сравненьи с ныне N-программой,
и те обиды - куклы, тряпки -
нельзя их ставить даже рядом
с Грустищем нынешней породы…
Эй, кажется, при всем народе -
я загрустила... Серой тряпкой
машу… Но коль такой порядок:
в кармашке Грусть должна хранится.
Есть грань, верней - её граница,
где скальпель острый - к глотке, к лицам.
И так тревожно… Сплюнь! Но - горько…
Грусть стиснуть может нежно глотку,
и перегрызть - с умом, в охотку.
Зачем пенять на род прадавний -
он был слабак и в дальней дали,
когда кричали: Разопните! -
Иешуа, Петра, пиита…
и даже вопреки Пилату -
его словам и постулатам -
народ о зрелище мечтал…
Устала Грусть дружить с Печалью,
она - в стихах рисует знаки,
она - готова быть на плахе,
что бы исчезнуть вместе с прахом…
Полынный вкус…слегка и мятный,
и стих - как водится - помятый...
Да потому что - Грусть - злодейка
в сравненьи с Горем - ноль, копейка.
