Вряд ли есть чувство более противоречивое, чем любовь к родным местам. Они ведь как неуютный мох инертности и полного безразличия, что так норовит сделать тебя частью этой большой беды. А деревня это действительно беда: кто-то сторчался, некоторые застряли в лимбе нереализованных желаний, а друзья детства навсегда остались совершенно пустыми, хоть как их душонку не тряси. Здесь сложно удивить кого-то пьянством, горем, бесконечными долгами, плохими дорогами, бедностью, инвалидностью, глупыми и злыми людьми - это все стало единым целым, навсегда органично вписавшись в здешний серый колорит. Тоска. И непонятно, за что же любить это гиблое место, эту богом забытую-забитую деревню, эту трясину из грязи и отчаяния.
Но по-настоящему что-то любить можно только находясь на самом дне, всматриваясь в грустные картины опостылевшого быта, отыскивая странные теплые чувства в собственном бессилии.
И я люблю, люблю и всё тут. Пусть даже это чувство варится в одном котле со стыдом, горечью и обидой за то, что эти родные места сделали меня такой уязвимой, и в то же время - отчаянной.
И я люблю, люблю эти высокие деревья, грязь по колено и недобрые взгляды недобрых жителей.
Люблю.
Ведь нужно же иметь в жизни хоть какую-то константу, хоть что-то абсолютно неизменное-низменное, пусть и настолько унылое. Ведь нужно же на фоне чего-то устойчивого смотреть на перемены внутри себя.
Ведь если и лечить душу от беды, то только родными местами.
