Я обернулся и напал на след,
Который сам оставил за собою.
Стояла рожь высокою стеною
И встала ты, как лист перед травою –
Весь страх твой, колебания и бред.
Я обернулся и вдохнул опять
Простые чувства, жажду обретений.
Они росли среди других растений,
В чертополохе сочном неврастений.
Но их никто не думал опылять.
Какой-то трутень дутый и пустой
Разыгрывал фальшиво мимикрию,
Косил под рой рабочих пчел, миссию
Изображал, несущего стихию
Зачатия, тепла, любви большой.
Хороший трагикомик, как ни ставь.
Ему Нерон взял место в пантеоне.
Но скорбный Дант и жители Вероны,
И ухо богоравной Пенелопы
В его не верят томное «I love».
Я обернулся. Я хотел спросить
Твой образ, что остался где-то сзади:
Ты мнишь вину, ты чувствуешь внакладе
Свою персону? Так представь к награде,
Того, кто шоры дал тебе носить.
Вот ты стоишь ко мне вполоборота
В раздумии «как бы чего не вышло»,
Склоняя шею под чужое дышло…
Но не уходишь поступью неслышной,
Как Эвридика в паморки Аида.
