Красота, ты же ложный маяк; легче ли с тонной густых волос и глазами на пол-лица? Говорят, за улыбку сердобольной олигарх подарил не один Кадиллак.
Предпоследний уровень пройден, остался «босс», а игра уже надоела, к сожалению, не слегонца; я сменила бы джойстик на
скифский акинак
или
жизнеописание побед и провалов среднестатистического стервеца, шитого лыком, зачатого в корпоративный аншлаг (вылупился облезлый ворон – не получился Икар).
У меня нет рюкзака – все пожитки вмещаются в перикард.
Говорили, такие руки даются лишь вейлам и чаровницам. Я хотела бы единоразово veni, vidi и vici, не кочевать по недостроенным семьям и не пускаться в гормональный рейд каждый март.
Красота никого не спасет, не отметит ни благостью, ни клеймом; иногда она продается, но на все есть известный срок. Если бы я была клавикорд, то стояла бы в спальне у Моцарта, и к нам приходила герцогиня Йоркская якобы на урок…
Человечество пожирает искры подлинности с жадностью острозубастой пасти. Я сама решу, какая из остановок – конечная, я недособрала коллекцию пустозвонных «прости», я хочу оказаться в стороне от непрерывного копипаста.
И вообще я тибетский як, у меня длинные рога и косматая бурая шерсть. Между прочим, яки гибнут от переизбытка людей и не выносят ими обжитых мест…
