Этой жатвы под ласковым солнцем вовек не забудут.
Не тревожат снов августа птицы, предчувствуя осень,
Облаков, влаги полных, стаи стремятся на север,
Чтоб впечататься в снег.
Этой жатвы, колосьев, слезой орошенных, не вспомнить...
Серп как месяц в руках перетруженных мерно сверкает.
Тяжесть гроздья ржаные к земле как к груди материнской клонит,
Но у матери нет молока.
Предсентябрьских туманов череду без труда различаю,
В капли тяжкие росы и слезы сливаются быстро.
Серп поет, и усталое поле ему подпевает
Дуновением робкого ветра.
В грезах жатвы все дальше и дальше уходят посевы
Среди голых, бесстыдных как холод, деревьев-шаманов,
Что на проповедь звали язычника-волхва без веры
Да с широкой седой бородою...
Ожидая дождя, что-то шепчут босые богини,
Вознося к небесам заклинания в виде напева.
А из ржи, принесенной с полей, в доме выпекут хлеба,
Что от матери как по наследству дети получат.
А на небе бездонном появятся звездные знаки,
В колыбели мать сыну немного расскажет о жатве.
Зашуршит домовой, не пугая, а лишь дополняя
Материнский рассказ.
Этой жатвы слезами и потом под ласковым солнцем
Не забудут вовеки и, может, вовеки не вспомнят.
И над полем курлыкнет с небес птичий ключ, пролетая,
И исчезнет вдали...
1990-2012
