|
Он уложил детей и любимую. Спящая старшая дочь держала в руках прибор для моделирования приятных сновидений и улыбалась, просматривая одно из них. Малыш сначала захныкал, но потом его кроватка-капсула взмыла вверх и кружила под "звездным небом" комнаты до тех пор, пока он сладко не засопел.
Женщина, которая подарила ему прекрасных детей, так самозабвенно целовала его этой ночью. После он долго смотрел на неё - тихую, её спокойное любимое лицо и разметавшиеся по подушке медные пряди. Какое счастье, что они встретились.
Томас поднялся с постели и пошёл в самую дальнюю часть дома, хотя, правильнее было бы сказать, их станции. Оглянулся на всякий случай. Прислушался. Кивнул тишине, закрывая за собой люк. Тут оказалось ещё несколько комнат-кают и одна секретная, куда он и направился. Нужно было немного поработать ради всеобщего блага, хотя его жена не очень-то одобряла такую самоотверженность.
Томас просканировал зрачок на высоком устройстве, напоминающем дверную раму, и помещение переоборудовалось, из пола выросли функциональные полки со всем необходимым. Мужчина облачился в один из костюмов, в которых работал, взял необходимый инструментарий. «Дверная рама» активировалась, по ее внутреннему пространству поплыли полосы мерцающего голубоватого света, сквозь которые он прошел.
Усадьба, омытая дождями, сияла. Даже из окошка мансарды было видно, как осень вступила в свои права, сделав это с достоинством. Томас вышел на воздух, шагая по палой листве, ступая в свои собственные следы. Как он любил это место! Каблуки его мягко погружались в ароматную землю, взор отдыхал на пашнях, порыжевших шапках плодовых деревьев, стройных рядах елок, ползущих по долинам и холмам. Миниатюрный округлый водоем приютил семейство уток. Их любила кормить Марта.
Он вновь оказался в доме, в котором бывал каждый день и где тоже пахло осенью. Она нежно ложила руки на плечи, звучала мурлыканьем кошки и далекой утренней песнью рабыни, вздыхала вместе с прикрывающейся ветром дверью, нежась на роскошной мягкой мебели особняка.
Дела, всегда дела. Страна разрасталась и Томас прилагал огромные усилия для ее взросления и возмужания. Он не совсем одобрял политику бывшего президента, но как человека его уважал. В конце концов, далеко не со всеми он поехал бы в дом-музей Шекспира, чтобы заговорщически вырезать из стула великого писателя две щепки — каждому по одной в качестве памятных сувениров.
Уже находясь в своем кабинете, мужчина поправил парик, вздохнул, сел в кресло и глубоко задумался. Его нежно-сиреневый сюртук был идеально выглажен.
От мыслей отвлек чернокожий слуга почтенного возраста, оповещающий о прибытии господ. Томас утвердительно кивнул. Оставил кресло (вот и почти весь отдых на сегодня), он подошел к светло-коричневому столу, выкатив из-под него одно из своих изобретений — стул на колесиках, на котором предпочитал сидеть во время переговоров.
- Джентльмены! - Томас обратился к двум вошедшим гонцам. Они поспешно раскланялись перед первым лицом государства.
- Луизиана наша! - на радостях, почти бесцеремонно выпалил молодой розовощекий человек.
Джентльмен постарше легонько одернул своего коллегу, хотя сам он тоже не сдерживал чувств.
- Никаких больше границ! Никаких налогов! Земля за гроши. Я понимаю, что это может быть сопряжено с рядом трудностей, достаточно долгой адаптацией людей, привыкших жить под французским флагом и по законам своей страны, но мы поможем. Противники всегда будут, но Соединенные Штаты справятся. Купив эти земли, мы получили нечто гораздо большее, чем просто Новый Орлеан, - парень выдавал словесные залпы, почти не делая пауз для дыхания. - Это вклад в будущее.
Джефферсон понимающе слушал, слегка поджимая губы, но мечтательные глаза его рассматривали окрестности усадьбы Монтичелло за окошком. Те, кто имел честь общаться с ним, часто замечали, что господин президент умеет быть сразу в двух местах, внимательно выслушивая собеседника, ведя с ним конструктивный диалог и путешествуя где-то в иных мирах.
- Завтра я собираюсь выступить. Вносил кое-какие правки, - только и ответил Томас. Белоснежные листы тонкой бумаги с тихим шуршанием легли на стол.
- Вы знали, каким будет результат переговоров, - утвердительно произнес старший гонец, с гордостью глядя на этого спокойного и вдумчивого философа, главного человека в стране.
- Скорее надеялся, - Джефферсон мягко и загадочно улыбнулся.
- Ваше имя останется в веках, как бы ни негодовал мистер Гамильтон, - второй дипломат, позволив себе совсем не дипломатичные выражения, учтиво склонил голову. - Если кто-то сейчас еще и критичен, то со временем американцы все осознают и вознесут хвалу за присоединенные к США территории. Если бы ваша возлюбленная супруга могла видеть эти события...
- Она всегда со мной, - Томас произнес эти слова как окончание молитвы.
- Тогда в добрый путь к славе через правые дела.
Мужчины вскорости уехали из Монтичелло. Джефферсон еще ненадолго задержался. Они с Мартой и детьми были здесь так счастливы. Ее пианино по-прежнему стояло в музыкальной комнате, где они провели столь много приятных часов, музицируя и не только. Книжные полки ломились от фолиантов. Супругов объединяла страсть к романтической поэзии. Марта нежно любила усадьбу, но покинула ее навсегда. Семья, друзья и даже рабы безутешно оплакивали ее. Сейчас, когда дети учатся, почти все комнаты пустуют, но Томаса все равно тянуло в Монтичелло.
Он отправился в мансарду, оглянулся на всякий случай и закрыл за собой дверь. Прислушался. Приоткрытое окошко поскрипывало, в нем застряла ветка, сухие желтые листья лежали на дощатом полу. Половина мансарды была завалена хламом, другая половина напоминала покинутое убежище изобретателя. За кипами бумаг, испещренных схемами и чертежами, аккуратными, но пыльными связками книг, загадочными предметами, работа над которыми была не окончена, искусно маскировался люк. За ним — секретная комнатушка, места в которой хватало только на то, чтобы разместить прибор. Томас просканировал зрачок на высоком устройстве, напоминающем дверную раму, и крохотное помещение переоборудовалось, из пола выросли функциональные узкие полки со всем необходимым. Мужчина облачился в один из костюмов, приемлемых для «нового времени». «Дверная рама» активировалась, по ее внутреннему пространству поплыли полосы мерцающего голубоватого света, сквозь которые он прошел.
На станции мирно спали. Джефферсон заглянул к детям. Они продолжали тихо посапывать, а их сны разлетались цветными картинками по потолку каюты. Он пошел к жене в их спальню. Стянул с себя всю одежду и тихонько лег рядом с нею. Марта Джефферсон, медноволосая возлюбленная, печально почившая в 1782 году, так и не оправившись после шестых тяжелых родов, была теплой, живой и здоровой в Новой Америке будущего. Если ей нельзя было помочь в 18-м веке, то в 22-м медицина творила чудеса. Медицина и Томас Джефферсон. Философ, изобретатель, публицист, коллекционер, архитектор, агроном, дипломат, политик, третий президент США просто должен был придумать нечто такое, что победило бы смерть его любимой. Тогда он изобрел то, что не стал патентовать. Ему удалось почувствовать течение времени, по которому Томас рискнул проплыть, и удачно. Там, где они оказались, здоровье Марты смогли поддерживать, она даже родила мужу еще двоих детей. Домой женщина больше не возвращалась, считаясь для семьи, окружения и истории, которую знаменитая чета не стала переписывать, усопшей.
Благодаря неординарным способностям, глубоким знаниям и гениальному изобретению, Томас справедливо занимал свои посты, путешествуя в веках и внося коррективы в собственное управление государством в прошлом, чтобы иметь возможность жить в счастливой стране будущего, где абсолютно все было иным, даже день поменялся с ночью. Когда он повторно баллотировался, никого не удивило имя кандидата — все в мире повторяется. Людям нравились его идеи, рассудительность, преданность державе и добрый нрав.
- Спокойной ночи, любимая, - прошептал Томас Джефферсон, уже отошедший ко сну, в котором он целовал Марту, тогда как его мысли транслировались на стенах, дробясь на множество колышащихся изображений цвета луны, уносящих их кровать в открытый космический океан.
- Доброй ночи, господин президент, - вслух сказала Марта. Рядом с собою она слышала стук сердца человека, который спал по 3 часа в сутки и ради спасения ее жизни стал главой государства в двух разных столетиях.
В рассказе описываются события из жизни третьего президента США Томаса Джефферсона и его жены Марты, в частности, вспоминается случай покупки Луизианы, которая ранее принадлежала Франции.
Несправедливо, что эта идеальная пара прожила вместе всего 10 лет. Марта не оправилась после шестых родов, ее муж хранил листок с их цитатами, написанными прямо перед ее смертью, до собственной кончины. Автор пофантазировал относительно возможности их долгой, счастливой совместной жизни и необычного президентства философа и политика Джефферсона.
ID:
755193
Рубрика: Проза
дата надходження: 13.10.2017 18:51:42
© дата внесення змiн: 21.10.2017 10:55:32
автор: Олена Мальва
Вкажіть причину вашої скарги
|
