Как слаб мой плот в пути к его фрегату,
как слаб мой слог среди акул пера.
На шканце флагман сядет и закурит,
уставший от потерь, боев, и схваток.
И вспомнит как он молод был когда-то,
талантлив и силен в литературе,
и даже был в поэзии горазд.
Какого ж он поплыл на эти войны?
Но в подчиненье флот, он горд и смел!
Ответственность за проигрыш сутулит,
но в целом он победами довольный.
И не в сравненье маленькая боль, но
заражены моря слюной акульей,
а пресноводье - не его удел.
Пока он курит, дым съедают волны,
мой плот не сдался, был в награду штиль.
Я по штормтрапу забираюсь шатко,
немного неуверенно, безмолвно,
но не как прежде слабо и безвольно.
Не для того чтоб было горько-сладко,
А чтоб забрать из пальцев жгучий фильтр.
Мой флагман недоволен этой встречей,
Меня привык он видеть на земле
Своей и не своей военнопленной,
Развязывать веревки на предплечьях,
Не оголять при мне свои увечья,
Ведь баба зло, ни то, что на военном,
Но и на повседневном корабле.
