Этот гурт не осмыслить, не переиначить -
только кровь смоет нечисть со шрамов священной земли.
Поседевшее небо снегами над павшими плачет,
ожидая оплаты за горе в покои свои.
Не мольба то, не просьба - то вопли уставшего сердца
в этот проклятый Богом и нами осклизлый февраль,
что напрасно мечтает на холодах обогреться,
сыпля в землю проклятия, ненависть, порох и сталь.
Не пускаем, боясь перенять новоявленный вирус,
что несёт смрад безверия и лицемерия стойбище зла,
заклеймённого меткой проказы в ослепших глазницах,
что столетье назад изуродовал красный тесак.
Оглянись и увидишь невольно в себе его шрамы,
что сочатся ещё и воняют террора гнильём,
хоть твердишь и клянёшься пред сонмом таких же упрямо,
что излечен давно от напасти великим Врачом.
Не поверю, заметив как с ран осыпаются струпья,
из затянутых шрамов, изорванных нечистью тел.
До скончания века гореть будут в памяти Угли,
в глубине попрекая причастностью к этой войне.
Это время оставило нам за грехи наказанье:
за молчание в щелях уютных покорным сверчком,
голосящим в ночи с разрешения в опочивальне
с ненаглядной своей под смешливой луны кумачом.
Мы грешны перед Господом и пред самими собою.
Только время излечит, возможно, покорности грех,
закупорив навеки зеницы доской гробовою,
в изголовье воткнув, как награду, осиновый крест;
чтоб не мог шевельнуть головой в мраке вырытой кельи,
и глазел через щели, мольбою и плачем давясь,
сожалея, что раньше кайлом обуздать не посмели,
возомнивших богами себя, сумасшедшую мразь.
2023
