В ладонь поля стекает талый снег. И ладонь впитывает его как губка. Наверное, с такой жаждой пили только те, кто побывал на кресте…
Я смотрю, как земля набухает влагой, и радуюсь – значит, она еще жива. Значит, ладони еще много времен будут зачерпывать талый снег, а губы – дрожать от страсти, от предчувствия оплодотворения, от будущей тяжести почек, налившихся грудным молоком.
Насквозь мокрая ладонь поля. Я становлюсь на колени, и целую ее, и плачу. И талый снег из моих глаз стекает мимо ладони прямо на губы жаждущей земли.
Господи, если ты хоть где-нибудь есть, - спасибо тебе за то, что я до сих пор умею плакать!
