|
«О… Какой экземпляр!» - Цепкая рука, с длинными худыми пальцами, обхватила меня и притянула к огромным зеркальным линзам солнцезащитных очков.
«Х-м… Мусор… - пальцы щелкнули меня по голове и глаз крутнулся в расщелине. – Какая милая девочка. Пошли ко мне домой!»
Зеркальные линзы смотрели на меня бездушно. Этот человек… Я даже не понимала мужчина или женщина. В этих огромных очках я впервые за очень долгое время увидела свое отражение. Какая паршивая кукла, с треснувшей головой. Даже волосы слиплись в комок и перепачканы объедками.
Человек, небо, контейнеры с мусором, асфальт… И наконец дно кожаной сумки. Кроме меня здесь еще валялись карандаши, спички и телефон. Мне не привыкать. В полиэтиленовом пакете я уже путешествовала. Занятное существо говорило с кем-то по телефону. Меня называли «Потрясающим трешем». Я не понимала, что такого впечатляющего нашел во мне этот человек. Но раз ему так хочется я могу быть и его игрушкой теперь.
…
Прошло несколько месяцев, с того дня как меня бросили на дно кожаной сумки. Сейчас мне кажется, что это было уж очень давно. Практически столетие назад. Сегодня я центр внимания и любимица. Мое платье накрахмалено, а на руке завязан бант из красного шелка. У меня снова есть хозяин. Точнее хозяйка. Существо в огромных очках оказалось женщиной. Правда, слегка другой женщиной, которая очень хотела родится мужчиной. Так мне кажется. Она одевалась в несуразные тряпки. И по сравнению с моим мятым платьем тогда в мусорном баке, ее одежда все равно выглядела куда более неопрятной. Короткие черные волосы и сырые, как будто лужи осенью, глаза. Мне кажется, ее сделали хорошенькой, но она предпочла стать такой – бесполой и эксцентричной. «Сан» - так ее называли ее бесчисленные друзья и любовницы – совсем не была похожа на моих прошлых хозяев, на рыжую продавщицу из магазина, на тех людей, кого я видела по телевизору. Она всеми силами старалась отличиться от них. Зачем?..
Наверное, у нее был какой-то дефект, который беспокоил ее гораздо сильнее, нежели моя сломанная голова и катающийся глаз.
Так вот, Сан любила меня неистово. Каждое утро она брала меня на руки и расчесывала мне волосы. Пожалуй, в ее жизни не хватала куколок. Были только манекены… Вечером или даже глубокой ночью, возвращаясь в свою квартиру, она носила меня по комнате из угла в угол и напевала какую-то песню. Она шептала мне что-то на чужом языке. А потом укладывала рядом с собой на подушку, а после просыпаясь среди ночи ставила меня на место. На свой большой круглый деревянный стол в центре комнаты, рядом со свечами и засушенной листвой.
Однажды Сан пришла домой с каким-то мужчиной. Она вынесла меня на кухню и сказала, что я не должна видеть ничего. Как глупо считать, что закрытая дверь помешает кукле увидеть то, что происходит в комнате. Я же каждым миллиметром пластмассового тела чувствовала что происходит с моей хозяйкой. Я в какой-то миг была счастлива вместе с ней. А когда ближе в рассвету она пришла ко мне, то мне стало ее жаль. Сан курила свои ароматные сигареты и плакала. И так повторялось еще несколько раз. Куда девались все эти люди из ее комнаты, я не знала. Я слышала, как хлопает дверь и голоса. А потом начиналось утро. Мой бывший возлюбленный – холодный яркий рассвет, стекал по комнате алыми струями и подбирался ко мне. А я уже не чувствовала любви к нему. У меня появилось новое увлечение – я пыталась угадать, что чувствует Сан. А еще мне хотелось, чтобы она подарила меня кому-то другому. Потому что, постепенно мне стала надоедать ее любовь и ее поклонение моему уродству. Куклу не любят за то, что у нее проломлена голова. Кукол любят за рюши, за шелковые платья и совершенную красоту. Они украшают жизнь маленьких девочек, мечтающих стать принцессами.
А может… может Сан тоже хотела волшебства. Только искала его не там, где нужно.
Пожалуйста, моя дорогая хозяйка, отдай меня другим. Пусть лучше меня мучают, чем боготворят за дефект. Моя любимая и такая глупая Сан. Бракованный товар, как и я.
Сегодня был дождливый день. Я наблюдала за людьми через окно. Сан посадила меня на подоконник, чтобы по дороге на работу еще раз обернуться, и помахать рукой. Мне кажется, ей не хватало людей. Поэтому она играла в куклы. Я, наверное, была ее единственным проявлением любви к человечеству. Разбитая кукла, но моей Сан я казалась живой и самой настоящей.
Ее игрушки были мягкими и теплыми. Они касались меня несколько раз, но моя хозяйка не очень это любила. Она вообще была ревнивой и не хотела, чтобы кто-то другой заглядывался в мои глаза. Молодые смеющиеся девушки в ярких нарядах и мужчины, ну или, по крайней мере, они хотели ими быть. Я много раз видела, как Сан говорит с ними. Она улыбается, накручивает на палец бусы из красного камня и отправляет в ротик очередную порцию крекеров с сыром. А они в свою, очередь смеются над ее шутками и пытаются погладить ее по плечам. Людям вообще нравилось касаться друг друга. У моих старых хозяев этого не было. Они жили в каком-то созданном ими же самими вакууме. Без слов, без касаний, без улыбок. Хотя, когда в их доме появилась блондинка, которая готовила пироги, солнце все-таки стало заглядывать в наши окна. Хотя, что я говорю! Это были их окна. Их дом. Моим он никогда не был. Но все-таки я вспоминаю, некоторые сценки и мне становится тепло. Это что-то такое глубокое. Что-то такое милое и бессмысленное. Меня научили чувствовать. Сан ли это сделала или девочка с серыми глазами, а может мусорные баки так повлияли на меня. Но в любом случае, я могла различать, когда мне грустно, а когда я хотела бы танцевать.
Сан часто включала громкую музыку и танцевала. Она кружилась по квартире и подпевала голосу из колонок. А я молча смотрела на нее. И мне хотелось стать человеком. Кукле захотелось сменить твердое негнущееся тело на мягкое податливое. Пусть оно стареет, меняется, становится даже мерзким. Но зато есть движение. Я столько отдала бы за эту способность ходить и пританцовывать! Если бы кому-то нужен был мой целый глаз, я бы и его вынула и обменяла на «жизнь», а не «существование».
Люди внизу медленно и размеренно ходили по улице. Наверное, никто никуда не спешил. Я видела маленьких детей и бездомных кошек. И тех, и других, люди любили какой-то странной любовью. Только вот дети отвечали взаимностью, не всегда, но отвечали. А кошки принимали эту любовь как данность. Она их даже тяготила. Кошки, которые жили в нашем дворе, даже когда их кормили, смотрели на людей как на слуг. Не люблю кошек. И людей не люблю. А сама хочу быть человеком. Как странно… И как не последовательно. Интересно, а как бы кошки смотрели на меня?
Сан постоянно нужны были люди. Ей все время не хватало чего-то. Она как будто физически нуждалась в постоянной болтовне, смехе и поцелуях. Мне кажется, моя хозяйка на самом деле была очень одинока. Но она как мотылек перелетала от одного цветка к другому. Ее тоже никто не любил. Это все было лишь дань времени и обществу. Для человека, как я успела заметить, принято кого-то любить, принято быть с кем-то в отношениях, принято иметь приятелей, и принято ходить в гости. Считается странным сидеть дома. И совсем уж преступным было бы никогда ни с кем не заговаривать. Если бы я могла, то улыбнулась бы этим мыслям. Наверное, ехидно улыбнулась бы. Потому что я – это как самое большое преступление для человеческого общества.
Во дворе показалась Сан. Она шла под руку с какой-то девушкой, которую я уже видела раньше. Худая шатенка с длинными волнистыми волосами. Вместе они были похожи на молодоженов. Что-то шептали друг другу. А Сан несла в руках пакеты. Все-таки она так старается быть мужчиной иногда. А со мной? Кем она была со мной?
«Привет, Милая, я – дома!»
А иногда моя хозяйка говорила что-то вроде «Малышка…» или «Ну вот и я.»
Они готовили ужин вместе. Сан любила мужчин и не любила женщин. (Какое сумасшествие, говорить с куклой, пользуясь тем, что она не может тебе ответить или перебить.) А спит она с теми и с другими. Только для того, чтобы как-то выделятся. Потому что «быть как все» моей хозяйке не интересно.
Дорогая Сан, возможно, однажды, кто-то всесильный и безумный превратит меня в человека, и тогда я первым делом приду к тебе. Чтобы, глядя в твои грязно-серые глаза, сказать, что чем больше стараешься быть «непохожей», тем сильнее прирастает к тебе маска. И еще оглянись вокруг – каждый третий человек прячет свое лицо. Сан, в, конце-концов, ты просто задохнешься.
Еще немного и будет полночь. Ты, моя хозяйка, спишь в обнимку с костлявой шатенкой. Какая же нелепая картина. Люди не любят делать что-то, когда их кто-то заставляет. А ты Сан избежала этого проклятья. Ты специально мучаешь себя, лишь бы делать именно то, что другие не оценят. Нет, этому будет аплодировать лишь небольшая кучка людей, которых ты зовешь своими друзьями. На самом деле - такие же задыхающиеся бракованные личности, как и ты. Моя глупая хозяйка, тебе бы стоило поучиться у фарфоровых куколок стойкости и беспристрастности, чем доказывать самой себе и еще паре десятков больных людей свою независимость и яркость. Ты проживаешь жизнь как мотылек. Чтобы на следующий день умереть. Я видела, как умирают эти насекомые. Мне днями нечем больше заняться, стоя на подоконнике, как разглядывать цепочку жизни людей, животных, птиц и насекомых. Они постоянно бегут куда-то, летают, трепыхаются. А в итоге заканчивают как и все остальное – впадают в глубокий сон и не пробуждаются. Я и сама нахожусь в таком сне. Я кукла. Твоя любимая кукла. Не живая и не мертвая. До меня дошло, что люди не способны понимать то, как мы общаемся между собой. Они называют это телепатией или интуицией. А мы говорим так друг с другом. И нам не обязательно для этого считаться живыми.
Вот мне интересно, ты и вправду будешь со мной всегда? Или же – однажды кто-то заботливый захочет починить твою игрушку, в угоду своим вкусам. И тогда я стану слишком красивой для твоего внутреннего уродства. Тогда я стану слишком необыкновенной для твоей притворной жизни. И не уже не будет места в твоем театре. А если сцена пуста, то кого же ты примешь вместо меня?
Я часто думала об этом, сидя на твоей подушке, на твоих коленях, принимая твои признания в любви как данность. Потому что даже разбитой пластмассовой кукле могут приедаться сладости и нежности. Мне, все-таки было гораздо комфортнее в руках у маленькой девочки. Той самой, с огромными серыми и такими скучающими глазами. Она, по крайней мере, не трогала меня так часто. Она, пожалуй, даже не восхищалась мной. Но мы были с ней едины. Мы как будто сестры или еще какие-нибудь родственники ощущали связь между нашими душами и судьбами.
А разве у кукол есть душа? Никто не знает ответ на этот вопрос. Пожалуй, кроме моего мастера, который изготовил меня по заказу фабрики. Душа… Если она и есть, то как это выглядит? Как маленький хрустальный шарик, где-то внутри моего тела? Но тогда бы я чувствовала, как он качается во мне, бьется о пластмассовые стенки моей плоти. Может это нечто легкое как перышко. Тогда оно внутри меня может даже парить само по себе. А когда, я предположим, падаю, душа уходит в пятки. Ведь роняют меня часто именно головой вниз. Может Сан думает, что если разбить мне лицо окончательно, я тогда стану еще более привлекательной для ее извращенной любви.
Какая у меня душа? Может это моя копия, только на шарнирах? Может это что-то совсем невесомое? Может это и не существует, в принципе. Но почему я тогда так явно чувствую отвращение и нежность. Почему я иногда ощущаю страх, а вчера например, я даже обрадовалась, когда увидела как воробей ускользнул из лап кошки. Не люблю кошек. Кошки едят птиц. Люблю птиц. Не люблю кошек.
Вот! Моя душа – это птица! Маленькая бьющаяся внутри меня птичка. Она иногда поет, а иногда молчит. Может даже кричать. Моя - душа – это настоящее живое существо!
Не люблю кошек. Они охотятся за моей душой.
ID:
176321
Рубрика: Проза
дата надходження: 09.03.2010 14:45:13
© дата внесення змiн: 09.03.2010 14:45:13
автор: Дарианна
Вкажіть причину вашої скарги
|
