Нехорошим был человеком Криспий. Жители деревни, в которой он жил, все в один голос утверждали - нехороший он человек и всё тут. И злобный и скупой и завистливый. И не любил Криспий животных и не любил Криспий людей и даже малых детишек и тех недолюбливал Криспий.
Была когда-то у него в хозяйстве одна кошечка, он её нарочно держал для ловли грызунов, так не выдержала, сердешная, сбежала от Криспия, на край света сбежала от него - сгинула.
И всё этому Криспию было мало, и всё ему не хватало, и вечно он был чем-то недовольный. Мало что любил Криспий в этой юдоли, мало что ему удовольствие приносило: только если съесть что-нибудь на халяву, или на дурняк что-нибудь выпить, или найти что-нибудь чужое, хоть самую ненужную вещь, только бы кем-то утерянную.
И надыбал однажды Криспий в траве ножичек. Ох, и радости было: замечательный такой ножичек нашёлся, красивенький. Рукоятка была цветной, гладенькой, а лезвие - длинненькое, остренькое, и было там, на лезвийке что-то написано буковками неизвестными, крохотными.
Разное говорили о ножичке том: одни утверждали, что ножик этот сам вырос в траве, как вырастают сами грибы под деревьями, в четверг или пятницу, после дождичка, другие - что потерял его гетман Хмельницкий; где-то здесь недалеко сел он со своими товарищами в траву повечерять, вытянул ножичек сальца порезать, да так во хмелю и забыл его на месте козацкого бивака. А третьи уверяли, что ножик этот выпал из кармана не кого-нибудь, а самого архангела Михаила, уж больно он был тонкой художественной работы, словно точно с царства небесного вывалился.
И пошёл Криспий с ножичком этим к сельскому учителю - всезнайке и очкарику, чтобы разузнать, что по лезвийку за буковки такие непонятные рассыпаны и что сии письмена рассыпанные означать могут, какую-такую тайну.
А чёрт его знает, отвечал Криспию сельский учитель, поправляя очки-велосипед. Вроде, как литеры еврейского алфавита, то ли идиш, то ли иврит, то ли ещё какая архаичная заумь, и означать она может всё, что угодно, а что конкретно, пардон, не имею ни малейшего понятия, ибо древнееврейский язык ни с какого боку не вхож в школьную нашу программу.
После беседы с учителем Криспий больше прежнего уверовал в то, что ножичек сей ниспослан ему свыше, из прохудившегося кармана архангела. Да и нашёл-то он его аккурат на Михайлов день.
И полюбил Криспий этот ножичек крепче всех остальных других вещей в доме. Каждый день вытирал его бархатной ветошью, молекулы пылинок с него бережно сдувал, если шёл куда, то всегда брал его в свою компанию, как товарища закадычного, спать ложился тоже не один, а со своим возлюбленным холодным оружием.
Но пришло время, и решил Криспий испытать свой ножичек в действии: выстругать что-то, или что-то разрезать. Симпатичный ножичек, славненький, красавчик, а теперь посмотрим, на что он способен по роду своих прямых обязанностей, какие у него в наличии профессиональные таланты имеются.
Думал Криспий, думал и придумал - свинью заколоть. А что, сколько ей можно жить, может хватит уже. А то всё живёт-живёт, всё жрёт-жрёт и хоть бы хны ей, а вот мы её сейчас ножичком чик - будет знать.
Зашёл Криспий в хлев и, пока свинья думала, что да почём, хлоп её ножичком с левой стороны да в самую середину несчастного сердца. Как в масло вошёл ножичек, свинка и оглядеться не успела, как была пронзена в свой самый жизненно важный орган. Она даже не пикнула.
Вынул Криспий ножичек из тела, смотрит: из свиной раны кровь бежит, а свинья ему одними губами улыбается, да ещё левым глазом подмигивает, по-доброму так подмигивает - живая живехонькая. А кровь из раны всё хлещет, да только не кровь это была вовсе, а форменное безобразие было и не жидкое совсем и совсем не мокрое, а какое-то другое: лёгкое, гибкое и даже вроде бы как пернатое.
Не верит своим глазам Криспий: как такое может быть, что за ворожба такая? А кровь тем временем всё разворачивалась, всё выгибалась, красиво так трепетала, пока, наконец, не понял Криспий, что это не кровь совершенно, а широкие, пышным цветом расцветшие крылья.
Ну и ну, Криспий аж рот открыл от удивления, а свинья, тем часом, взмахнув, как ни в чём не бывало, взмыла под самый потолок на крыльях своих сверхъестественных и всё улыбалась оттуда убивце своему недоумевающему, а под конец ещё и смеяться начала, да с каждой секундой всё громче, всё заразительней - зараза такая.
Выбежал Криспий из хлева, злой, как чёрт: в руках красный ножичек, глаза недобрые, мрачные. А из хлева всё смех доносится - свинья смеётся, заливается. Смотрит Криспий, глазам не верит: хлев по швам трещит, а в щели между досок живые цветы лезут: синие, красные, жёлтые - сразу со всех щелей одновременно.
Не выдержал Криспий такого волшебства - чур, меня, чур, оставь нечистая - и выбежал из своего двора на дорогу, где уже вся общественность собралась, чтобы разные досужие слухи распускать.
Увидели люди, что Криспий не в себе, странный весь какой-то и невольно приумолкли все разом, стали, на всякий пожарный, потеснее к забору прижиматься, сторониться Криспия; и тут вдруг на середину улицы свинья выпархивает: весёлая такая, благоухающая вся, роскошные розы с неё свисают, а красные крылья во всю ширину развернулись - люди аж ахнули. Чудо, что тут скажешь.
А Криспий ещё более обезумел, совсем потерял голову Криспий и стал со зла на людей кидаться, чаривным архангельским ножичком размахивать. Но тут отвязавшись, на дорогу выбежала коза бабы Явдохи. Криспий возьми да и полосни козу со всего размаха ножичком по туловищу. Окровавленная коза сразу упала, словно и в самом деле собиралась умирать, но потом вдруг передумала, поднялась на две задние ноги, собрала разлившуюся вокруг неё кровь в один подвижный комок и начала его растягивать, словно гармонические меха двигать, туда-сюда. Смотрят люди и действительно странное что-то видят: коза звуки издаёт музыкальные.
"Маруся, что это с тобой", запричитала баба Явдоха, всплеснув пожилыми руками. А коза Маруся, улыбчивая такая, стоит на своих задних, наяривает на новеньком красном баяне и горя не знает. Что ей порванный бок, что ей горестная баба Явдоха, что ей все криспии на свете - эх, три-ти-три-ти тра-та-та.
Тут уж Криспий совсем потерял рассудок и кинулся с самыми серьёзными намерениями к своему соседу, с которым уже давно был на ножах, да возьми и проткни ему ножичком выдающийся живот. А сосед, не растерялся, заткнул пальцем дырочку от ножа, заделал кое-как ножевую пробоину, как-то её ловко облагородил, а из вытекшей крови сделал смычочек и ударил смычком тем по струнам волосатого своего пуза. Глянь, а это и не пузо вовсе, а крупногабаритный струнный инструмент. А что, неплохая виолончель получилась. Сосед водит по животу смычком, рождает тугие медовые звуки и блаженно улыбается, добрый ко всему на свете, словно, наконец-то, нашёл свое место в жизни.
Поняв, что с проколотым соседом ничего плохого больше не случится, Криспий с новым злом бросился на стоящую поблизости молодицу. Только и успела, что ойкнуть молодица, как Криспий разбойничьим жестом распанахал молодице горло настежь. Красивая была молодица, а стала ещё краше. Кровь и воздух мощной волной ударили из раны наружу, но очень скоро они начали непроизвольно гармонизироваться и сами собой быстро превратились в народную песню.
Стоит радостная молодица, из вскрытого горла её прямым ходом вытекает народная песня, а автономные губы отдельно улыбаются от такой полноты счастья привалившего.
И понял Криспий, что не сможет он больше причинить людям зла, что помимо воли своей, благодаря обманувшему его архангельском ножичку, будет нести им только красоту и всякое другое радостное благо. И не выдержал он, и сделал себе этим хитрым ножичком харакири. Но не кровь ринула из его вспоротой чревной полости - посыпались оттуда шоколадные конфеты, карамельки, леденцы, киндер-сюрпризы разные. Словно из порванного мешка посыпались они под ноги несчастному Криспию, а дети живо хватали из общей кучи сладостей то, что должно было быть его кишками.
Не вынес такого позора Криспий и, всё ещё оставаясь живым, бросил в отчаянии ножик архангела Михаила в траву. Бросил ножик Криспий, а из места, куда ножик упал, взвился в небо столб отвесного фонтана - раненная земля фонтанировать начала. Широкополосный поток ударил в высоту, словно наружу прорвалась, не выдержавшая тесноты, весёлая разноцветная нефть. Ох, какой был фонтан - вся спрессованная радость выхлестнулась наружу из ножевой раны земли - чудо невероятное. Било, словно из рога изобилия, всеми цветами радуги. Хватит всем. Не спешите, не жадничайте. Слышите, хватит всем. Должно хватить.
ID:
747699
Рубрика: Проза
дата надходження: 24.08.2017 21:03:47
© дата внесення змiн: 24.08.2017 21:03:47
автор: Олег Шкуропацкий
Вкажіть причину вашої скарги
|
