Зато я знаю теперь, – говорит он, –
какая она, война.
Ну и какая? – спрашиваю его.
Никакая, – отвечает он.
Говорит со знанием дела:
после плена о большинстве
вещей говорит со знанием дела.
То есть, с ненавистью.
Говорит так, что лучше совсем не отвечать:
всё равно не согласится.
Будет стоять на своём,
считая это высшим достоинством
военных времён – стоять на своём,
отрицать солнце, отрицать
движение океана.
Так и есть:
война – никакая,
так о ней и говорят –
без прилагательных.
Как ты себя чувствовал?
Никак.
Как к тебе относились?
Никак.
Как ты об этом говоришь?
Никак.
Как нам теперь со всем этим жить?
(Из цикла «Три года мы говорим о войне»)
(Перевёл с украинского Станислав Бельский)
