И разъехалась подло кровать,
Ваших ласок не помня причину,
Ну, зачем мне его ревновать
Похотливого горе-мужчину?
В двух бокалах искрится мускат
С ароматом густой карамели,
И устлали обертки кровать
От конфет, как в дешевом борделе.
Жажду горечи не обуздав,
Стынет кофе в испачканной турке,
Уберет вездесущий Минздрав
С перламутровым фильтром окурки.
Через спальню натянута нить –
О духи до противного броски,
А с экрана хотят уловить
Свежий воздух любви негритоски.
Вон на пуфике алый ажур
В искушенья манит ролевые,
Под бюстгальтером щедрый амур
Ей оставил за ночь чаевые.
А путана, не взяв ни гроша,
Без белья смела гордо простится,
Да-а, большая, однако, душа
Может в третий размер поместится.
Мне не раз выдвигал манифест
Сей любовник из перечня версий,
Что его вверх заточный шест,
Подымается резво на перси.
Я примеряю брошенный лиф,
Закурю свою боль у постели,
Недопитым вином утолив,
И замечу: в лихой канители
Удержал вертикаль на колу
До победного боя заказчик,
Впопыхах он забыл на полу
Свой французский поношенный плащик.
...Но зачем мне его ревновать,
Если совесть повесу не гложет?
Я присяду на нашу кровать –
На семейное грязное ложе,
Как ждала уже тысячу раз.
Обещаю прием хлебосольный,
И с прохода спою: Ловелас!
– Ну как, не натерся? Довольный?
Анна Берлинг відповів на коментар $previous_title_comm, 01.01.1970 - 03:00
Честно, после прочтения этих строк я бы засомневалась в широте, искренности души автора. Такая линия поведения многих женщин (всепрощение, самоунижение) явно не по мне. И счастья, что стих не автобиографичный, а то долго не пришлось бы упрашивать Аннушку пролить масло и сверху переехать трамваем. Благодарю за визит.
Благодарю за визит. 
