О немногих расскажут "он жил",
В подворотнях писались стихи,
Он собой лишь в строке дорожил,
Не боялся он глупых стихий.
Обложили, как волка флажками,
И втыкали заточкою в спину.
И народ отжимать попытались,
Не монах, чтобы принять схиму.
И не клялся в любви к церковникам
Высший суд, лишь его принимал.
Он был ближе, обычно к раскольникам.
Тот кто знал, тот его понимал.
Он просил закурить от злости,
По канату шагал он нервно.
Перемыты забытые кости,
Да и моют обычно стервы.
И кричали они понимаем,
И гордились, что приближонны.
Только он, от чего-то маясь,
Говорил
