...Итак, теперь я лейтенант. Удостоверение с символическим номером 007 мне выдали в Бункере-42 на Таганке. На фото - некто в противогазе и костюме химзащиты. В общем, это 100% мое удостоверение, а фамилия не указана из соображений секретности. Удостоверение служит пропуском в объект "Бункер-42" - не пробиваемое ничем сооружение на глубине 60 метров. Вниз ведет крутая узкая лестница - номер на последнем этаже гласит -18. В этом подземелье якобы размещался штаб стратегической авиации СССР. По соседству - над, справа и слева - расположены три линии метро - то и дело слышен шум поезда, а закрытые решетками "ходки" ведут к этим линиям. Повсюду советская символика в несколько карикатурном виде. Веселый экскурсовод Дарья - пилотка, гимнастерка, уставная юбка и неуставные сапоги - с шутками-прибаутками приглашает к ядерной кнопке - да-да, к той самой, которой "империя наносит ответный удар". Пока турист жмет клавиши, поворачивает ключики, вводит коды и жмет КНОПКУ, на экране демонстрируют фильм - ракеты туда, ракеты сюда, ядерный БАБАХ и сцены гибели мегаполиса, очень похожего на Нью-Йорк. Потом туристов заводят в тупик, гаснет свет, мигают красные лампы, воет сирена, а мрачный голос сообщает, что Москва и Подмосковье разрушены ядерным ударом противника, а верховный главнокомандующий принял решение нанести ответный удар. Чучело верховного (Сталин), как и модель - действующая?! - первой советской ядерной бомбы представлены в отдельных помещениях. Рядом с офисом "Сталина" - совещательная комната, в ней длинный стол, уставленный моделями самолетов, в свое время служивших в советской стратегической авиации. Такие же - только натуральные и в натуральную величину - стоят в Киеве, в музее авиации в Жулянах. Мда. То еще заведение. В его прочих казематах - всего их четыре - проводят вечеринки, празднуют дни рождения и свадьбы, развлекают любителей бродилок и стрелялок. Впечатление остается довольно тягостное: история Холодной войны вдруг обретает железобетонные очертания и формы, становится устойчивым к ударной волне и ионизирующему излучению фактом реальности.
Ну, это культурная программа. Впечатления в целом смазанные - когда ты в городе сугубо по делу, ты в нем по сути проездом - только и видишь что-то мелькающее за окнами. Вот так "Москва проездом" или "Москва по делу" и выглядит: что-то желтовато-серое, "город бязевый", за туманными, мокрыми от дождя стеклами. Возникает сильное, но нечеткое, расплывчатое ощущение крупного масштаба и эклектичного разнообразия - сюда надо приехать надолго, чтобы все неспешно рассмотреть. Так и запишем: приехать еще и все рассмотреть.
Темно здесь сейчас даже днем, а ночью и подавно; у нас будто и фонарей поменьше, а ночь все-таки не такая темная. Вероятно, виноват городской чад - по крайней мере, москвичи сообщили, что "у вас в Киеве небо, а у нас в Москве смог". Днем синевы, а ночью звезд не видно - кроме тех звезд, которые на башнях и высотках. Кажется, сумрачное небо лежит прямо на крышах, а на широких бульварах без бульварной части, принесенной в жертву транспортному потоку, - даже на голове.
Флагов у нас не в пример больше. Да и флаги у нас другие. Впрочем, в Европе наших флагов тоже много кое-где - а здесь их нет совсем. А в Каталонии или Амстердаме, например, всегда и везде полным-полно местных флагов и гербов (но об этом уже шла речь в Испанских дневниках и в Амстердамских дневниках).
Проездом я в Москве, точно проездом, даже по сумме впечатлений заметно - сплошной транспорт. Выдали мне в солнечных и теплых Жулянах посадочный талон - место 40В. Ого, думаю, какой большой самолет за мной прилетел - пассажиров-то всего-ничего. Но оказалось, что самолет - "половинка": до смешного толстый и короткий - "поперек себя шире"- похожий на игрушку Боинг с важным видом стоял у старого терминала, похожего на брошенный автовокзал. Ряды кресел в самолете пронумерованы с 20 ряда - вот и оказался мой фактически 20 -ый ряд номинально 40-вым. Ну, допустим. Сели-полетели. Капитан провозгласил что-то о мерах безопасности - при этом стюардессы с нарочитой асинхронностью демонстрировали свое: капитан о жилете - они показали кислородную маску, капитан о маске - они напялили ярко-желтые жилеты и сердито, в разнобой подули в жестяные свистки. Так они в спасательных жилетах и взлетели - бегали в этих "праздничных" нарядах по салону, закрывая крышки багажных отсеков и опуская подлокотники кресел строптивых пассажиров. Капитан завел какую-то речь о предстоящем полете, но слушать его оказалось затруднительно: скомканная фраза на стремительном русском сменялась фразой на английском, которую - пари! - произносил престарелый Борис Ельцин. Обмирая, я вслушивался в заплетающийся невнятный язык покойного президента и вспоминал короткий рассказ из тех, традицию которых начал Хемингуэй: "Господа пассажиры, с вами говорит не капитан"...
Летим. Пассажиры с интересом тянутся к меню бортового бара в карманах кресел, один за одним вспыхивают огоньки вызова стюардессы, сопровождаемые мелодичным "ДЫНННЬ". Одному за одним, стюардесса повторяет пассажирам фразу, не поддающуюся осмыслению: "Рейс дисконтный, нам этого ничего не загружают" - и решительным движением гасит огоньки вызовов, один за одним.
Летим. До самой Москвы - солнце и белые облака. Над Москвой начался такой туман и мрак, словно мы в туннеле. Туман сплошной и, похоже, твердый - самолет скачет в нем, как авто на плохой дороге. Таможня и пограничники - вопреки некоторым рассказам - равнодушны к пришельцам из Украины.
Шумный людный аэропорт-конструктор. По указателям добираемся до аэроэкспресса. Внешне и внутри – почти обычный евро-поезд, почти – потому что везде красный цвет и пятиконечные звезды. Едет экспресс тоже на евро-уровне - тихо и быстро. Но не без странностей: разъезжающиеся двери между тамбуром и салоном во время стоянки и посадки-высадки пассажиров все время норовят закрыться, хватают пассажиров за ноги и кусают за чемоданы. Как только поезд тронулся - они расслабились и принялись кататься в своих пазах туда-сюда, разъезжаться, одним словом. До Москвы экспресс идет 45 минут - почти столько же, сколько самолет летит до Москвы из Киева. За окнами экспресса - ошеломительно красивая осень, пышное, буйное, надрывно-радостное увядание.
Павелецкий вокзал. Тут кончается сходство с Европой - из вагона выходишь на вдребезги разбитый перрон. Идет дождь, и в выбоинах перрона стоит глубокая "мутная вода", буквально "мосх-ва" на местном финно-угорском диалекте времен основания города. В лужах барахтаются пассажиры и чемоданы. Впрочем, платформа с другой стороны аэроэкспресса – оттуда производится посадка в сторону аэропорта - оказывается вполне на уровне.
Пробки, пробки, пробки. Перед нашим такси бесконечно долго тащится грузовик с огромными желто-серыми буквами ЛДПР на тентованых бортах и надписью "Государственная Дума РФ" на плашке госномера. Порывы ветра колышут матерчатые борта, отчего буквы ЛДПР припадочно корчатся и пьяно раскачиваются. Так и кажется, что сейчас разудалые Р, Д, П и даже Л грянут какую-то песню. В какой-то момент молчаливый таксист взрывается: этыт горыд нады сыжечь! - и потом снова молчит до самого конца поездки.
Кремль снова удивляет приземистостью своих башен. По телевизору они выглядят чуть выше Empire State Building. Созерцая эти 70 метров вместо американских 400, чувствуешь себя обманутым. Все-таки ТВ - фокус и ложь, а владеет мозгами миллиардов. Но не повезешь же каждого в Москву: смотри, вот она в жизни какая, эта башня с часами, а ты думал, она до неба?
Отель. Ехидная девица на ресепшн выдает нам неактивные ключи - и мы долго болтаемся между этажами на лифте, пока, наконец, его не прибивает к берегу - кто-то вызвал лифт на первый этаж. Девица, пожав плечами, активирует ключи - и лифт покорно взбирается на положенный этаж.
Любопытно, в контексте скреп и прочей щепы: в номере отеля нет Библии. Не припомню такого в Европе, хотя, говорят, такое случается и даже случается все чаще. Зато припоминаю, что в одном отеле под Черновцами в холодильнике лежали презервативы - целая коллекция. Впрочем, и Библия там тоже была - как обычно, в прикроватной тумбочке. В Правилах поведения гостей того отеля значилось: "В басейні заборонено купатися голяка". Похоже, мы действительно не Россия, но и не Европа тоже. Это прекрасно. Нам бы еще утвердиться в себе без вот этого "не".
Наконец-то - люди. На приветственном коктейле много знакомых. Туман, дождь и усталость прячутся где-то за плотными шторами. Незаметно наступает полночь. В номере каждого ждет пакет с подарками от организатора конференции: классическая музыка, "Столичная" водка, лососевая икра. Гармонично и логично.
Утро наступает так же незаметно, как вчера наступила полночь. Телевизор - а ну-ка. Новости - зеркальные, то есть такие же, как у нас, только "ЗСУ" и "ДНР" (или "ЛНР") переставлены местами. И в другом тоже встречается некоторая зеркальность: у нас сейчас рекламируют жилой комплекс "Патриотика" (дома-вышиванки), у них - жилой комплекс "Триколор" (дома с окраской по формуле БЕ-СИ-К).
Под отелем выстроились такси нью-йоркских оттенков, заботливый хозяин конференции прислал за нами машины, чтобы мы не промокли - все еще идет дождь. Усаживаемся. На зеркале заднего вида - георгиевская ленточка, в наших широтах также именуемая "колорадской". Об этом втором значении ленточки знают даже европейцы: пугливо косятся на нее, шепотом спрашивают: так вот это оно и есть? Таксист-сепаратист, значит. Нда… Право на выбор я ваше уважаю, но сам выбор уважать не обязан, не так ли? Поехали. "А что это такое слева? Какой-то завод? - Д-а-а-а... Ка-а-а-ко-о-о-й-то... з-а-а-во-о-од.... д-а-а-а". Такие же ответы - "д-а-а-а... к-а-а-а-к-о-й-то..." - таксист дает на все прочие мои вопросы.
Позднее экскурсовод среди прочего сообщит, что заводы из Москвы выносят в область, а те, что еще остались, почти все закрыты и не работают. Экскурсовод, чередуя русский и английский, говорит о Москве с заразительной любовью, о местных олигархах с нескрываемой иронией; она с брезгливостью произносит фамилии министров и политиков и с отвращением - фамилию Михалков: оказывается, он хотел на Патриарших прудах соорудить отель, а Догилева с почитателями исторической Москвы ему мешала. Отель он где-то там все-таки соорудил - почти там, где хотел, а вот Догилевой отомстил - "ее репутация сильно пострадала", как выразилась экскурсовод. То есть он хотел испоганить пруды, она с ним боролась, и ее репутация пострадала. Знакомо и в известном смысле логично.
Приехали. Снова знакомые лица. За окном - дождь-туман-дождь-смог, бесконечные строения цвета манной, овсяной и пшеничной каши и таких же нечетких очертаний. Москва расплывается в тумане и слякоти. Европейцы осторожно удивляются сообщениям пост-советских докладчиков, как они это делают последние 20 с лишним лет. Так и сидели они часа четыре с удивленно приподнятыми бровями.
Потом был Бункер-42, из которого я вышел потешным «лейтенантом". Ужин в ресторанчике на Патриарших прудах - многие русскоговорящие вспомнили Булгакова, а многие русские вспомнили свои украинские корни. Плазмы транслируют грандиозные советские теле-концерты 70х-80х годов. Солист и огромный хор то и дело переодеваются в военную форму. На маленькую сцену ресторана поднимается приглашенная певица - лучший джазовый голос России - и запевает отличный американский джаз. Планка поставлена высоко: начинает она с Sweet Georgia Brown и исполняет ее блестяще. Потом была Girl from Ipanema - при этом плазмы продолжают транслировать советские концерты, и на подпевках у джазовой дивы оказывается Лев Лещенко в советском армейском кителе - поэтому Girl from Ipanema звучит странновато. Да и Лещенко рот открывает в неприятном несоответствии с обволакивающей песней.
После ужина все отправились кормить лебедей на пруду. Лебеди, наверное, такого не ожидали, потому что поспешно уплыли к другому берегу. Кормить пришлось уток, которые не только съели все приготовленное для лебедей, но и последовали за нами к автобусу, путаясь под ногами и нахально выпрашивая еще.
Ночью снится какой-то местный сон, однообразный, долгий и утомительный: много домов, много машин, много людей. Москва! - как много в этом... - и утром наяву тоже самое: много людей, домов, машин, просто бесконечно много. И вдруг - нечто смысловое: на торце высотки огромный плакат: ЕСТЬ КОЕ-ЧТО ПОВАЖНЕЕ ФОНДОВОГО РЫНКА. О, да это же из категории "в чем сила, брат?" - значит, все-таки не в деньгах? В правде, все-таки? - Пытаюсь рассмотреть, что там поважнее денег. Пониже утверждения о малозначительности ценных бумаг - книга или кирпич с двуглавым орлом и надпись: ИСТОРИЯ РОССИИ 2014-2114. Ага. Ну, история правдой никогда не была, особенно - история будущего. Похоже, в дихотомию а-ля Брат-2 – сила=деньги/правда - включено нечто новое: будущее. В принципе, все по Бердяеву: Восток живет прошлым, США и Европа - настоящим, а Россия - будущим. Однако - издержки времени - трудно мне отделаться от впечатления, что там, в этом будущем, торжествует "историческая справедливость" из какого-то далекого прошлого, которое каким-то загадочным образом устраивает некоторых современных политиков. Так что пресловутое "назад, в будущее" тоже подходит.
Вообще же все это выглядит трагическим парадоксом: если раньше, при СССР, впереди у нас маячило какое-то "светлое будущее", в которое мы как будто так и не попали, то теперь у нас за спиной оказалось "светлое прошлое", попасть в которое, строго говоря, не представляется возможным. А прошлое это было светлым только потому, что там обреталась надежда на "светлое будущее", вот и все. Убрали надежду - и все померкло; но почему бы не жить нам "здесь и сейчас", в человеческом настоящем, минуя лабиринты и тупики "светлого будущего" и "светлого прошлого"?
Впрочем, все это общо и неконкретно. А вот живой пример. Примчались мы на Павелецкий вокзал за 20 минут до отхода аэроэкспресса. Товарищ задержался в кафе - интернетом попользоваться. Появляется за 5 минут до отхода экспресса. Уже в тамбуре стремительно бледнеет: оставил в кафе сумку - а там все документы и деньги, довольно много. Бежим в кафе - сумка безмятежно лежит на стойке, ее даже персонал и охрана еще не заметили. Хватаем сумку и сломя голову летим обратно к поезду. Персонал кафе провожает нас удивленными взглядами. Да, оставил я как-то в киевском кафе шапку. Хорошая была шапка... А вот забытый там же школьный рюкзак сына мне вернули.
Домодедово. Низкое серое небо то брызжет дождиком, то сыпет снегом. Пограничник - флегматичная казашка - повертев мой паспорт, интересуется: где живете? Киев - она чуть вздрагивает бровью: смотри-ка, и там живут люди. Дальше повторяется полет Киев-Москва, только в обратной последовательности: из сплошной облачности в меркнущую ясность. Снижаемся - да, москвичи правы: у нас небо, а у них смог. Вечерний Киев сверху выглядит дорогой немецкой игрушкой - я в детстве мечтал о такой железной дороге. БАХ! - самолет бежит по взлетно-посадочной полосе, опасно кренясь, совершает повороты, наконец, останавливается. Стюардессы с пластиковыми улыбками провожают пассажиров, встречает их глубоко задумчивый солдат в камуфляже - даже не солдат, а солдатик, он миниатюрен и изящен, как игрушка; из-за этого длинный черный автомат тоже кажется ненастоящим... Ну, все, приехали.
Киев-Москва-Киев, 15-17 октября 2014 года
ID:
531039
Рубрика: Проза
дата надходження: 19.10.2014 17:50:15
© дата внесення змiн: 12.03.2015 07:11:32
автор: Максим Тарасівський
Вкажіть причину вашої скарги
|
