В городе эхо звонких трамвайных колес и воскресного шума,
плавно входящего в сонную зыбкую тишь выходного рассвета.
Солнце плечом зацепилось за край углового балкона и глумно
пальцем оранжевой пряжи щекочет щенка на плите парапета.
Кофе немолотый, турка осталась холодной, нетронутой, чистой,
чайная ложка с горой растворимого в дно углубляется чашки.
Сладкая лень одолела, оставив для зрителей ловкость баристы,
я обжигаю сознанье желаньем, а горло- глубокой затяжкой.
Губы в улыбке привыкли, а мысли послаще медовой конфеты,
счастье в глазах поселяется с пледом и плюшевым бежевым мишкой,
пусть обживается и выдаёт ярким блеском и новым портретом.
Сыплет из клатча, и куртки карманов монетами нежность с излишком…
Кажется мир разгадал все маршруты и коды мои поминутно,
тетка в метро просветила догадливым взглядом, как лампою Вуда.
Панцирь хрустальный из счастья носить незаметно поистине трудно,
звон его сказочный ширится с каждым движеньем и слышен повсюду.
