На белом снегу не оставлю следов:
российских здесь нету зимой холодов,
нет снега, морозов и хруста ветвей.
Зато необычно здесь много дождей.
То всё проливные, то лишь по утрам,
то злые ночные, добавкой к ветрам.
И бьют черепицу, и спать не дают.
А если не спится, какой же уют?
Лежишь в полудрёме, и мысли, как дождь,
тамтамом по сердцу. Итожь, не итожь –
всё минусов больше, во всём дефицит.
Должно, потому-то родное свербит.
И, кроме того, по нездешним снегам,
а может, скорей по ушедшим годам,
тоска, ностальгия, иль как там назвать,
ложится со мной постоянно в кровать.
И только лишь в дрёме прикрою глаза,
свои начинает причуды вязать.
В них детские годы и шахтный фонтом
сплелись, не развяжешь, в сюжете одном.
Туда же умелой рукой вплетены
и радость любви и осколки войны,
потеря родных и рожденье детей,
и в очередях озлобленье людей,
и старцев в правительстве дикий маразм,
и злых анекдотов жестокий сарказм,
и искренний хохот, и детская прыть
куда-то уехать, куда-то уплыть.
Но всё ж за всем этим – следы на снегу.
И долго, я долго заснуть не могу.
