Старик по-прежнему варил кофе в медном кофейнике, настолько древнем, что количеством лет, проведенных в этом мире, кофейник мог бы потягаться с хозяином. Дополняло это странное сходство и то, что, как и хозяин, кофейник страдал своим своеобразным артритом: вот и сейчас он не мог ровно стоять на плите. Но, не смотря на "старческие капризы", кофе был всегда очень хорошо сварен, но об этом старик никогда не думал. Он любил кофе и делал его хорошо, как и все то, что и мы делаем с любовью и уважением к своим трудам.
Каждую пятницу старик, преодолев около полутора миль живописной дороги, петлявшей между масличными и апельсиновыми посадками, появлялся в небольшом городке, чтобы зайти в церковь, дабы entrar a rezar a la iglesia, тем самым, отдать должное уважение Господу, то искреннее уважение, на которое способны только старики. После службы он отправлялся сыграть партию в карты в местном кинотеатре, где собиралось еще два десятка пожилых мужчин поболтать и выпить пару-другую стаканчиков вина. Вечером, на обратном пути старик заходил в лавку еврея бакалейщика Соломона, где покупал кофе и сигары и степенно возвращался в свой дом на побережье.
Этот дом, выстроенный из серого бутового камня и покрытый красной черепицей, был построен на небольшом выступе над морем. Все прежние времена дом служил жилищем смотрителю маяка коим и числился старик. Но, вот уже двенадцать с небольшим лет назад, когда на искусственной песчаной косе был возведен новый причальный комплекс, управляемым исключительно компьютерным смотрителем, свет старого маяка погас. Маяк был упразднен как портовый объект, то есть, освобожден от бремени государственного обеспечения и дотаций, и остался лишь названием на карте 1794 года, красовавшейся над рабочим столом в кабинете старика. Здесь же в доме, помимо рабочего кабинета, с немалым уютом были устроены несколько небольших комнат, окружавших просторную гостиную. Ничем не примечательная мебель орехового дерева составляла основную обстановку, и только черный резной сервант и стол с четверкой стульев работы мадридских мастеров особенно удачно украшали интерьер гостиной.
Но особой гордостью Casa была выстроенная руками старика терраса из обломков португальского галеона, поднятого со дна моря случайным штормом и доставленным утренним приливом на побережье…Старик любил дерево и любил работать с ним. В молодости он много столярничал и впоследствии уже не мог отвыкнуть работать руками. Два года ушло на создание террасы, ее резной балюстрады, полировку каждой ее деревянной части. И результат превзошел все ожидания. Тераса великолепным образом вписалась в архитектуру и придала дому вид достойного обеспеченного жилища, также, как испанская espada придает благородный вид идальго.
Башня маяка отстояла от дома на несколько сот метров и возвышалась на скальном плато и на протяжении нескольких веков своим светом сопровождала корабли в безопасную бухту. Сейчас башня осталась лишь историческим напоминанием о славном морском прошлом страны. К ее подножью вели двадцать семь гранитных ступеней, заканчивающихся небольшой площадкой, вымощенной таким же гранитным камнем. Площадку ограждал невысокий каменный забор, частично разрушенный и заботливо восстановленный стариком. По углам площадки были помещены два корабельных орудия на еще крепких деревянных лафетах. Старик тщательно вычистил и отполировал орудия, будто бы знатный пушкарь и, теперь, каждый вечер, падающее в море солнце яркими всполохами отражалось на медных орудийных стволах.
Рядом с домом на полу-акре плодородной земли был выращен стариком и заботливо ухожен великолепный сад и несколько десятков виноградных лоз, дававших в осеннюю пору неплохой урожай. Подвал дома никогда не пустовал, и несколько бочонок превосходного вина всегда мог скрасить одиночество или стать достойным дополнением к празднику.
Вот только заниматься садом старику становилось труднее, груз прожитых лет все чаще напоминало о себе, и все тяжелее давался уход за персиковыми и апельсиновыми деревьями.
Когда отпала нужда следить за исправной работой маяка, Старик некоторое время проводил на террасе своего дома с мольбертом и красками, рассказывая холсту о море, время от времени подливая крепкий кофе в чашку. Протяжными мазками он придавал своим мыслям материальное подтверждение. И постепенно холст обретал живой трепет марины, насыщенный ее красотой и мощью, умиротворением или буйством штормов. Из-под кисти рождались новеллы и пьесы о том, как рядом на побережье шумит вспененный морской прибой, и когда угасающее солнце разбрасывает медовые всплески по имбирному небу, пересекая искрящееся море и оставляя под собой пылающий горизонт, в нарастающие сумерки следует галеон, с борта которого умелый канонир выстреливал в небо первые звезды. Об этом старик повествовал холсту. Подолгу вечерами старик оставался в плетеном кресле на террасе дома залитой светом янтарного заката, где приморский воздух смешивался с ароматом хорошо сваренного кофе и крепких сигар.
Через неплотно задернутые занавески в окне гостиной был виден выставленный на одной из полок серванта новенький фаянсовый ромашковый кофейник, который на прошлые именины подарил ему двоюродный брат. Этот кофейник очень красивый и очень нравился старику и должен был покинуть свое место только в особом случае, а особый случай наступит тогда, когда к старику приедут внуки. Но они бесконечно долго не были у старика, минуло уже несколько лет, как он подбрасывал вверх хохочущего Игнасио, а маленькая Жуана вытирала кулачком слезы и топала крохотной ножкой, требуя от старика своей доли веселья.
Сын старика сорокадвухлетний Хорхе владелец небольшой обувной фабрики и его жена золотоволосая шведка Елена прежде дважды в год приезжали в дом на побережье и привозили с собой детей. Двадцать лет назад молодые познакомились в Сорбонне на свободных слушаниях. И после посещения небольшой уютной кондитерской на окраине Парижа больше не расстались. Жизнь молодых сложилась довольно успешно, карьера Хорхе быстро подняла рядового инженера до статуса управляющего производством, а через несколько лет и вовсе приобрел ее в собственность. Елена первый год занималась домом, что остался от матери Хорхе и куда старик категорически отказался возвращаться после ее смерти. Обустроив за год жилище со свойственной скандинавской щепетильностью и уютом, и передав ведение дома управляющему, Елена приняла предложение и занялась чтением лекций по истории скандинавской литературы и преподаванием шведского и датского языков в местном колледже.
Старик радовался успехам детей, но после того, как получил уведомление от департамента управления морскими делами о лишении его статуса смотрителя, впал на некоторое время в легкое расстройство. Но, затем, по совету сына за символическую сумму выкупил дом на побережье с приличным участком земли, где впоследствии высадил апельсиновые деревья, десяток персиков и заложил несколько лоз винограда.
Третий год, старик не видел внуков. Сына он любил своей скупой отцовской любовью, невестку терпел, так и не сумев найти с ней понимания, как и покойная Хуанита, жена старика.
А за внуками старик горько скучал и молча корил старших детей, за то, что они лишали смысла его настоящую жизнь.
Дни проходили за днями, старик не менял образ своей жизни и после работы в саду вновь колдовал над кофейником. Но сегодня он почему-то вспомнил о подарке брата и решил изменить свои правила. И, вот, ромашковый кофейник занял почетное место на резном столике на террасе. Аромат чудесного напитка заполнил все пространство, смешиваясь с теплым морским воздухом вечернего побережья.
Старик опустился в плетеное кресло. Он раскурил сигару и стал наблюдать за красками уходящего дня. не переставая удивляться красоте, чистоте и гармонии морских и небесных просторов, великолепию вечерней палитры морского побережья.
Вечернее небо быстро теряло светлые краски и, вот уже вскоре, индиго неба, рассеченное алыми всполохами превращалось в черный с алым подбоем ночной бархат на котором рассыпалась алмазная перевязь первых звезд.
... Шум раздался внезапно
- Анита, Игнасио аккуратней с подарками... Не шумите ... Мы уже дома... .. Дедушка, ты где,- наперебой звучало у ворот дома. Шум шагов и голоса опрокинули привычную трехлетнюю тишину Casa Del Faro.
- Где наш уважаемый Don Torrero, - басил раскатистый голос. - Где наш доблестный канонир? Или братские узы у стариков нынче не в моде?
Шум приближался к террасе и вот живописные пришельцы вмиг очутились и окружили плетеное кресло старика...
ID:
142156
Рубрика: Проза
дата надходження: 19.08.2009 23:44:59
© дата внесення змiн: 19.08.2009 23:44:59
автор: Краснянский
Вкажіть причину вашої скарги
|
