Опыт счастья
Личному чуду
2004 - 2006 гг.
(неоконченное)
С чего бы начать? С каких-то слов, которые могли бы предварить дальнейшие
слова. Название "Опыт счастья" пришло мне в голову вчера. Что это должно
означать, я не имею ни малейшего понятия. Но мне
понравилось именно такое сочетание этих слов. Оно должно выражать некий
предельно концентрированный смысл.
Это будет рассказ о человеке. О человеке этическом. Это словосочетание
употребляется здесь в том же смысле, в котором обычно употребляется
словосочетание "человек разумный". О его чувствах и мыслях, о
противостояниях моральных, нравственных и этических. О борьбе и единстве
чувства и разума. Об отрицании и принятии.
Рассказ будет состоять из заметок, разбродящихся в разные стороны.
Стягивающей, обьединяющей их силой будет желание выразить невыразимое. Это
будет издевательство над словами и смыслами, столпотворение противоречащих
друг другу точек зрения, смешения и смещения понятий, толкотня аляповатых
образов выражающих совсем не то, что хотел сказать автор и втянутых в
текст только из желания блеснуть безвкусной яркостью красок.
Оригинальность будет заключаться в неоригинальности. Неповторимость - в
банальности. Тщета, суетность и желание выставить напоказ собственные
точки зрения будут постоянными спутниками автора. Текст будет насыщен
цитатами, авторы которых пришли бы в ужас, зная, с какими низкими целями
используются их возвышенные слова.
Автора увлекает соблазн быть непоследовательным, размыто-многозначительным
и вообще не нести никакой ответственности за свои слова.
***
Здравствуйте. Вот мы и встретились, уважаемый читатель. Позвольте
придержать вас за рукав.
***
Как-то так получается, что все мы что-то ищем. Бредем, несемся, рыскаем,
пробираемся впотьмах. Иногда, что-то вдруг приковывает наше внимание, и мы
останавливаемся, чтобы вглядеться получше. Но в большинстве случаев мы
продолжаем наше движение вперед, часто не имея никаких конкретных целей,
не зная для чего и зачем. Зуд голода заставляет нас принимать пищу, яркий
свет сужает наши зрачки, усталость заставляет нас отдыхать. Русло шириной
в день, в котором бьются или сочатся потоки и ручейки наших жизней.
Если отбросить кнут краткости человеческой жизни, который заставляет нас
двигаться вперед, времябоязнь напрасно растратить отпущенное время, останется
ли у нас что-то, к чему мы будем продолжать стремиться?
Ставя перед собой цели мы надеемся их достигнуть.
Но цель достигнутая бесконечно печальна. Ребенок, радостно разжимающий
кулачок, обнаруживает мертвую бабочку.
Он плачет от разочарования, а мы продолжаем устилать свой жизненный путь
мертвыми бабочками достигнутых целей.
***
Вопиющее недоразумение их жизней случилось. Они встретились.
Может быть кого-то этот факт и может оставить безразличным. Но никак не
меня. Нелепая случайность пересечения их судеб восхитительна и
необыкновенна, как солнечный лучик пробравшийся в щель туго задернутых
штор чтобы упасть прямо в раскрытую ладонь.
Чувство, родившееся где-то в самой глубине души из быстрых взглядов и
теплых улыбок, расцветает под холодным светом январского солнца, как
незнакомый высокогорный цветок.
Желание видеть, слышать и касаться ее живет в нем также естественно как
само дыхание и биение сердца. Искушение целовать ее завладело им как
наваждение безумца. И только иррациональная робость влюбленного удерживает
его от этих рискованных поступков.
Не имея никаких оснований влюбится - быстрее влюбляешься - правило древнее
как человеческих род и столь же актуальное и поныне.
Вопреки всему родившееся чувство, пусто и бесплотно как привидение
Кентервильского замка. И столь же печально и безысходно.
Но такое знакомое и всякий раз удивительное чувство
влюбленности, отстраняет его от действительности и на поверхности
реальности остаются только ее теплые руки, мягкие губы и глубина
ласковых глаз.
***
Наше несовершенство в том, что мы желаем быть счастливыми вопреки всему.
Жажда счастья - подобна инстинкту самосохранения. Она не требует
доказательств и смысла. Она естественна, как желание жить.
Но давайте зададимся вопросом - счастье - что ты есть?
Давайте придумывать ответы на этот удобный вопрос.
Я люблю такие вопросы. В ответ на них можно многозначительно молчать.
Можно глубокомысленно излагать самые бредовые вещи без риска быть
перебитым. А можно очень элегантно пожимать плечами.
Счастье - проснуться, открыть глаза, видеть и слышать. Видеть - небо и
улыбку случайного встречного, слышать - стук дождя и шепот влюбленных под
окном. Трогать - крошечную ручку ребенка и нагретый солнцем шершавый
кирпич многоповидавшей кладки старинного дома.
Ощущать - запах только что отпечатанной книги, вкус с любовью
приготовленного ужина.
Все это счастье. Эти крошечные миги квинтэссенции ощущений проносятся мимо
со скоростью курьерского поезда, незаметные и незамечаемые, как
мелькающие за вагонными стеклами размытые лица пассажиров.
Но иногда, вдруг, совершенно вдруг, мгновение превращается в чудо.
Мир вспыхивает блестками как глянцевая фотография. Само время
приостанавливает свой ход.... мучительно и сладко испытывая нас каждой
секундой неповторимой гармонии. Ощущения замирают. Струящаяся сквозь
нас Вселенная разворачивается циклопическим калейдоскопом закономерностей
и взаимопроникающих связей, растворяя воображение своей необъятностью.
Это тоже счастье. Особое счастье, неповторимое. Счастье быть.
Ощущение своего слияния с целым миром, неотрицаемое чувство принадлежности
ему.
Подобно тому, как любое лицо, приоткрыв свой, особый ракурс красоты,
навсегда становится прекрасным, так, внезапно возникнув, чувство
сопричастности великой гармонии примиряет с несовершенствами мира.
***
Жизнь, как это не удивительно, продолжается.
Очередное утро понедельника приближает его к ней помимо его воли и
желания. Хотя вовсе не вопреки.
Часы, разбившись на минуты и рассредоточившись по-секундно садятся в
засаду и ждут. Они, как и он, ждут момента. Странного и волнующего момента
встречи их глаз. Момента когда грезы и реальность соприкасаются гранями
чтобы породить в своем столкновении необыкновенное чувство выросшее из
увлечения случайными мыслями о ней.
Нет ни малейшего сомнения в том, что подстерегшее его чувство настоящее.
Как плохо прожаренное мясо, как серое небо и холодный снег на улицах.
Оно радугой высвечивает ее образ внутри него. Подсказывает ее
незвестные черточки, которые он выдумывает, чтобы все в большей и большей
степени проникаться этим восхитительным чувством - вовлеченности в нее,
участие в жизни ее души.
Неизвестная она. Заманчиво - разбираться в ее внутреннем устойстве и
обнаруживать нечто неизвестное и не поддающееся логике и анализу.
Это волнует.
Приятная печаль, говорящая о том, что прошедшее - уже навсегда, посещает
его после каждой встречи с ней, еще раз подтверждая что беспечная игра
чувствами превратилась в игру самой жизнью.
***
"... ведь то чего достигаешь, формирует душу, а то, чего не достигаешь,
только искривляет ее; для счастья совершенно не важно то, чего ты хочешь,
а важно только, чтобы ты этого достиг."
Роберт Музиль
А он так и не нашел себя такого, каким тебе уже не быть. Он копия копий,
сгусток чужих влияний, клубок надорванных нитей без начала и конца.
За какую не потянешь, она кончается также неожиданно как и началась.
***
Что же мы имеем? Одни красивые карие глаза смотрящие внутрь, в глубину, в
самую суть и бесконечность других красивых карих глаз.
Чувство, живущее вопреки всему, всем законам и правилах, чувство,
отказывающееся сознавать свою бессмысленность и быстротечность, живущее
единым мигом, невозможное и почти непристойное в своих устремлениях.
Есть ли что-то что связывает эти красивые глаза, кроме тонкой, неуловимой
и в тоже время сверхпрочной нити их взаимных и тайных взглядов?
Я не знаю ответа на этот вопрос. Я вообще не знаю ответов. Я знаю вопросы
и моменты когда их следует задавать. А это, согласитесь, уже немало.
Знаете ли вы, как это - влюбиться? Умеет ли ваше сердце сжиматься от
сладкой боли предчувствия? Страстно желать хоть касания дорогой руки, хоть
единого и случайного соприкосновения пальцев? Почитать за высшую ценность
драгоценный подарок взгляда, безумнейшую сладость долгожданного поцелуя,
опиум нежных слов, лихорадочно прошептанных в самое ухо?
Помните Сирано Де Бержерака? Мой любимый эпизод в мировой лирике. Он пишет
письма возлюбленной своего патрона, сам влюбляется и, продолжая писать за
него, видя как они счастливы восклицает: "Она его целуя в губы, целует в
них мои слова!"
Слова влюбленного - самое сильное оружие. Красивые и гармонично сложенные во
фразы - оружие смертельное.
***
Делайте инвестиции собственных чувств в комплименты. В надежные,
качественные, искренние, проникающие в самые глубины души.
Касающиеся ласковыми прикосновениями и заставляющие сладостно трепетать
тончайшие струнки протянутые от самолюбия к совести.
Озаряющие человека изнутри светом, который непременно вернется к вам через
глаза и улыбки.
Дарите эту неразменную мелочь - слова.
Эту самую нежную ласку и самое интимное прикосновение. Ибо только
они могут проникнуть в человеческую душу. Им позволяется бывать в
самых сокровенных уголках и самых потаенные местечках человеческой души.
Словом можно больнее всего ударить и слаще всего приласкать. Может быть
из-за этой их особенности мы наделяем их таинственной силой и
всемогуществом, надеемся что словом можно все изменить и исправить. Верим
в дар убеждения и наивно верим в то, что словами можно передать чувство.
Но "мысль изреченная есть ложь", повторяем мы вслед за поэтом и знаем что
слова искажают нашу мысль дважды - будучи сказанными и будучи услышанными.
"Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется".
Но мы говорили, говорим и говорить будем, потому что только словами можно
сказать драгоценному для тебя человеку о том, как он дорог. И пусть,
это будет лишь неверное скольжение по самому краю наших подлинных чувств и
мыслей, лишь бледная тень переживаний взрывающих душу, мы будет вкладывать
всю имеющуюся силу чувств в слова и говорить, говорить, говорить...
И чувства непременно вернутся, взойдут из принявших их душ, как
благодарные солнцу ростки, пробив наслоения условностей и приличий, чтобы
вернутся к нам дерзкой зеленью настоящей искренности.
***
Смотреть и смотреть. В лучшее зеркало мира. В ее глаза. Свести смысл
собственного существования к этому благоговейному молчаливому созерцанию
красоты.
Изменить все, чтобы не изменить себе. Заключить сделку. И молча смотреть,
как чудовищно медленно срываясь с кончика пальца, падает красная капля.
Нет правил. И нет законов внутри. Есть только тонкие струны чувств,
которые начинают звучать в унисон с биением чужого сердца.
Бархатная, до терпкости, словно вкус темного вина, кожа. Робкие, но
смелеющие с каждой секундой погружения в чувственность, прикосновения
пальцев источающих нежность. Взаимное притяжение тел намагниченных
новизной. Влекущий изгиб талии вкусно скользящий под ладонью. Кажущаяся
инертность податливо льнущих бедер и трепетная мягкость прикосновения
груди. Приглашающе полуоткрытые губы и полуприкрытые глаза...
Все это накатывает как наваждение...
***
Это вообще нормально - он непрерывно о ней думает? Думает о ней,
врывающейся оранжевой молнией в его размеренную жизнь, врывающуюся, чтобы
прильнуть к его губам, обвить шею руками и раскрасить его небо новыми
красками.
Но что это, откуда это все - этот энергетический смерч, тайфун, ураган,
неистовый и напористый шквал? Что с ней делать, с этой шаровой молнией
апельсинового цвета, с ее искрящимися веселым бешенством страсти глазами,
с губами, которые касаются его, чтобы оторвать от реальности и повергнуть
в безумие...
Ее не удержать в объятьях, это невозможно - удержать в руках
переполненную рвушейся наружу энергией шаровою молнию.
Она невероятно, чудовищно, неестественно сексуальна! Это практически
невыносимо, как физическая боль, это остро как пряности и приятно как
стакан ледяной воды в руке задыхающегося от жажды!
Ее неровное дыхание прерываемое жадными поцелуями - звучит как
грандиозная музыка сфер, оно заставляет само сердце биться с перебоями,
сладко останавливая его перед очередным ударом, как при скоростном спуске
с горы.
Голова срывается с цепи, чтобы закружится в неистовом вальсе
несдерживаемой более страсти, и утонуть в разорванных цепях нарушенных
запретов.
***
Это лежит вне обычной жизни. Счастье лежит на совершенно иных
параллелях и меридианах. Оно не вписывается в дни обывателя. Оно неудобно
для практического применения. Слишком капризно и непредсказуемо. Скользкое,
как очищенное яйцо, оно не терпит прикосновений и карманов. Не помещается
в кошельки и сейфы, боится слишком яркого света и грязных рук. Хрупкое
как высохший цветок, оно не подлежит хранению и возмещению по утрате.
***
И так - кто? Маленькая девочка, глаза которой просят его о нежности.
Может быть это не так, может быть это он видит в них эту несуществующую
просьбу, так как сам испытывает потребность подарить кому-нибудь
затаившийся во нем неизрасходованный запас, свернувшийся подобно сжатой
пружине. Может быть, первоначальный импульс интереса к ней вспыхнул, из чувства противоречия,
желанию быть, черт возьми, оцененным по достоинству, этой странной девушкой, глаза
которой с таким равнодушием скользят по месту где ему случается сидеть или
стоять. Может быть это только тоска по любви, по интимному человеческому
общению, практические невозможном на этом треклятом необитаемом острове...
***
Каждый нуждается в свидетеле. В свидетеле своей жизни. Ком-то, кто
вопиющей реальностью своего существования подтверждает - ты действительно
есть, ты - живешь, ты - часть этого мира.
Случайно встреченные и найденные после долгих поисков, любящие и
позволяющие любить, поучающие и принимающие нас безоговорочно, они
сопровождают нас как ангелы-хранители, зная нас такими, какими мы сами
боимся себя знать.
Знать наши ошибки и просчеты, милые и не очень слабости, столь тщательно
скрываемые, но все равно лезущие в глаза недостатки и порочные склонности.
Мы отказываемся от этого неудобного груза, вежливо перекладывая его на
плечи наших драгоценных свидетелей, слишком гордых, любящих или мягких,
чтобы отказать в этой мелочи - знать и нашу темную сторону.
***
Мучительней всего знать о неисключительности и неединственности счастья.
Даже ребенок, поедая долгожданную конфету, уже мучается от сознания, что
есть и другие, может быть, более вкусные. Но, главное - другие.
Страдания от нереализованности, от недоступности "счастья вообще"
подобно тайному желанию скупца владеть всем золотом мира.
Это абсурдная и невозможная жадность широты собственного бытия - живя в
городе, знать что есть тысячи деревень и других городов, родившись русским,
знать, что можно быть англичанином, родившись в трущобе, знать что можно
родится во дворце, состоя в браке, видеть миллионы других мужчин и женщин
и знать, что у каждого из них собственная жизнь, желания и мысли,
удовольствия и горести и им нет до тебя никакого дела.
***
Прощаем. Возвращая утраченные частицы души, принимаем в себя поступки и
слова. Тем, кто несоответствует нашим ожиданиям, мы разрешаем быть и такими
тоже. Отпуская натянутые поводья собственных душ, пускаем их вольной
рысью. Какие мучения - позволить себе простить. Не требовать. Не увещевать.
Не отворачиваться: "А, все бесполезно!". Принять в застывшую глину
принципов живую человеческую душу, не заставляя ее принимать форму и
костенеть на ветру упреков.
***
Одна из причин, по которым нельзя клясться в вечной любви - чтобы потом не
сказали что ты в ней клялся.
Сберечь возникшее ослепление невозможно. Как невозможно ухватить пригоршню
солнечного света.
Мир взрывается под ладонями, раня разлетающимися осколками.
В мире заполненном ослепительными вспышками, суженные зрачки перестают
различать полутона.
Каждый шаг - сквозь пламя, каждое слово - окончательное решение.
Счастье захлестывает как обида, до горечи, до рези в глазах.
В паузах между поцелуями дыхание втягивает пылающий водород.
Кажется, нет ничего важнее этих мгновений, когда смотришь в упор не
различая лица, и сосредоточенно слушаешь, не понимая слов.
Ты окружен вечными истинами, которые длятся мгновение, и изрекаешь
обещания, которые звучат как обеты.
Вспыхивая, страсти выжигают собственные излишки, подобно тому, как удар
молнии уничтожает взрывоопасную разницу потенциалов неба и земли.
Но, породив вспышку и на краткое мгновение соединив небо и землю, молния
исчезает, осветив болезненно ярким светом пугающую и вечную пустоту между ними.
И мы снова, и снова и снова становимся чужими сразу после того как перестаем
быть ослепленно счастливыми.
***
Удивительно просто избегать разочарований. Следует только хранить надежды
и ожидания отдельно от ценностей. Принять все неслучившееся, простить все
несовершенные промахи, поверить в еще не сказанную ложь, полюбить еще
неизвестные недостатки. Бросить искать истину в человеческих словах и
чувствах. Разместить собственное сердце на нейтральной территории между
правдой и ложью, между любовью и ненавистью, между добром и злом - и
впустить в себя это все в равных пропорциях. И только тогда, тогда, когда
все страдания мира обрушаться своей всесокрушающей тяжестью, но не раньше,
ни в коем случае не раньше, встать и выбрать - правду, любовь и добро.
Не забывая об условности правды, минутности любви и неопределенности
добра.
***
Угасающее чувство капризно требует внимания, как ребенок чересчур занятых
родителей, испытующе глядя снизу вверх обиженными раскрасневшимися глазками.
Ласковые слова начинают скрывать упреки. Комплименты, кажется, стыдятся
своего идеального смысла, и больно хлещет фальшь взглядов научающихся
смотреть мимо волшебного стекла.
***
Ах, как это красиво, когда книги попадают в ваши руки случайно, как капельки
дождя. Это волшебно - открыть брошенную кем-то книгу и найти там
собственные части, без которых не чувствуешь себя целым.
Отыскать слова, которые давно вертелись на языке, и мысли, которые вот
только вчера записывал на подвернувшемся клочке бумаги.
В этом, наверно, и есть единственное что можно назвать "судьбой" - порядок
случайностей в котором к тебе попадают самые нужные книги.
***
У него не было амбиций.
Он желал быть красивым, умным, сильным, ловким, остроумным. Он на самом
деле стремился к этому. Но у него не было потребности быть самым.
И это делало его счастливым. Точнее, не делало его несчастным.
Он умел радоваться чужому превосходству легко и естественно, как люди
восхищаются красотой морского пейзажа или заходом солнца.
Он брал от чужих побед всю радость, не замечал их горечи и, делая последний шаг
к наивности, был счастливейшим из смертных.
***
Они обменяли кусочек своих жизней на слова. Они превратили себя в слова и
показывали их друг другу из раскрытых ладоней, смеясь от восхищения
собственной смелостью. Они любили эти слова, душа заходилась ознобом от
некоторых из этих слов.
Он выворачивался наизнанку, называя это человеческим общением.
Вначале она удивлялась. Не понимала, зачем и для чего это все. Потом
перестала. И тоже стала выворачиваться. Все больше и больше. И тоже стала
называть это человеческим общением. Иногда, но все реже, она испуганно
сворачивалась в трубочку и прикрывала створки. Процесс объединения
сердечных тайн оказался увлекательно опасен сам по себе.
Он отдавал все что было внутри, сваливая в кучу, и
привычно-многозначительным жестом экскурсовода обводя открывающиеся
перспективы. Она молчаливо делала удивленные глаза и кивала, явно
озабоченная существованием возможности применить это все в приложении к
практической стороне жизни.
Но иногда они касались друг друга. Инстинкты услужливо выскакивали из своих
табакерок и темных углов, расставлялись треноги, натягивались холсты,
готовились палитры, смешивались краски. Тысячекистная толпа тянулась
раскрашивать застывающие мгновения. И тогда небо над ними хлопало огнями
фейерверков и пылало всполохами северных сияний.
Но праздники и сказки жестоки. Они заставляют острее ощущать
обыденность реальности и понедельников.
Испуганно отстраняясь, они не отводили счастливые, упивающиеся безумием
мига глаза друг от друга. Какое наслаждение - смотреть друг в друга сквозь
краткое расстояние наполненное дымкой расфокусированности и улыбаться
потешности смешно перескакивающих в тщетных попытках смотреть одновременно
в две точки зрачков.
Но волшебство конвульсивно схлопывается в пустоту, стоит только оказаться
на безопасном расстоянии или мельком увидеть отражения друг друга в
бессовестно и правдиво лгущих зеркалах.
Реальность встает между ними во весь рост, недвусмысленно намекая на
собственное существование.
И что же остается для них в сухом остатке, кроме нескольких тысяч общих
слов и нескольких, ничем не примечательных для окружающих, поступков?
ID:
217135
Рубрика: Проза
дата надходження: 20.10.2010 11:51:01
© дата внесення змiн: 20.10.2010 11:51:01
автор: kokabaskin
Вкажіть причину вашої скарги
|
И отдельное - за обратную связь!
