С улыбкою, сплетая руки за спиною,
Ко мне приходит каждый вечер старость.
И сплетничает ни о чем со мною,
С детским озорством, флиртуя малость.
Устало присев на краешек качалки,
Разговор неспешный первой начинает.
И с плутоватой прозорливостью гадалки,
Хмельную ночь в бокалы разливает.
И как не странно, я ей даже рад,
Мы время беззаботно словно выпиваем.
Закрутив в бокале звезд ночных парад,
Мы сладко по душам всю ночь болтаем.
О том, что молодость как куртизанка,
Глупа и слишком уж наивна.
И что она, потомственная англичанка,
Ей не в пример, так старомодна и консервативна.
О том, как годы ненавидят молодых,
Смакуя всласть, боль жизненных ошибок.
Но в передышках между литургий и шабашей ночных,
В молчанье поедают пепел прожитых улыбок.
О безвозвратной смерти городских романсов,
О мудрой глупости неспетых фраз и слов.
О пошлости и беззастенчивости реверансов,
Которые мы раздаем, поверив вновь в любовь.
Но невзначай, на неисправные часы взглянув,
Ночная сплетница тихонько засыпает.
И паутину сна небрежно со щеки смахнув,
На остаток ночи добрых снов желает.
Голову свою в печали склонив ей на плечо,
Старость в волосах всю седину пересчитает.
И душу мне поцеловавши горячо,
Не попрощавшись, по-английски исчезает.
