Плывет клубами горький дым с обугленных равнин, под гнетом ветра бьет поклон отяжелевший злак. Одевшись пеной парусов, уходят корабли в туманный дальний Авалон, не ведающий зла. Король уже сражен в бою, окутан дремой маг, укроют золотой грааль пучины черных вод. И гулкой поступью спешит в печальный край зима, чтоб мерзлым панцирем сковать забытый Камелот.
Но песен тень и сказок пыль тревожат сны и явь, как рану снова бередит засевший шип в ноге. Не тронет миф ни бледный тлен, ни пепел, ни бурьян, его хранят, как формалин, объятия легенд.
…От незнакомых позывных тревожится эфир, диспетчер задает маршрут и разрешает взлет. Дай Бог, что не заденет враг, удастся хитрый финт, и тех, кто рядом, сбережет удача-судьбоплет. Прозрачный воздух под крылом пятнает выхлоп ржи, и багровеет на земле от взрывов полоса. А голос на канале лишь твердит тебе «Держись!», что держит крепче всех молитв и веры в чудеса. Когда огонь терзает сталь, вонзаясь в теплый бок, как хищник, челюсти вонзив в обшивки смятый лист – поможет что-нибудь одно: что смилуется Бог. Или надежда, чтоб тебя сегодня дождались. Где правит смерть, там хлещет кровь как в небо светлый май. И лишь бы только не подвел в бою второй пилот…
Но Гранне ждет, когда с небес вернется «Диармайд», и Гвиневера ждет, когда вернется «Ланселот».
