Октябрь приносит больше несравнимо,
чем ждёшь,
и пусть как нитей паутин
всё больше появляется седин,
он снова разворачивает зримый,
роскошный пир,
и радуется глаз,
как будто праздник был устроен
лишь для нас,
и на него природа не жалела грима!
И мысли все нелепые отбросив,
шурши листвой,
а что ещё желать,
когда вокруг такая благодать!
Но раз пространства тронув гладь,
круги пойдут как по воде.
Как говорил Иосиф:
вода есть образ времени,
и в нём
всё тонет.
В сей бездонный водоём
и мы когда-нибудь уйдём,
как листья,
как трава,
как осень.
Всё это философия пустая,
слова не значащие больше,
чем они
очерчивают,
схожие на пни,
по кольцам на которых,
и по краю
коры
хотим представить целый лес,
стоявший на их месте до небес,
а ныне вырубленный весь
на сваи.
Видимо,
я влез
в глухие дебри семиотики,
Не знаю,
что можно здесь сказать,
когда титаны
без спроса глыбу водрузили мне
на плечи,
и слиняли.
В тишине
слова,
как кошки в темноте –
туманны:
мелькнут и скроются,
затем,
чтоб дать понять,
что в каждой звёздной из систем
Вселенной холодно совсем
без слова тёплого,
но манны
словесной с неба ждать пустое дело,
когда листва щенячьи ластится к ногам,
и осень переносит по слогам
из будущего в прошлое,
умело
пространство увеличивая вне
за счёт пожухлой зелени в окне,
которая ещё не облетела,
но с каждой уменьшается минутой.
И нам нет разницы когда
под ноги ляжет твёрдая вода,
а с неба мягкая накроет.
Потому-то
здесь серость больше, чем порок,
и осень слишком малый срок,
чтоб думать лишь о том,
что весь продрог
не то от холода,
не то от смуты.
Так время задаёт температуру,
и каждый час,
проведенный в тиши,
снижает степень сжатия души,
затиснутой в тугую кубатуру.
Так нам в упрёк,
но в оправдание воды,
во всю стоят как вестники беды,
роскошные осенние сады,
не снившиеся даже Эпикуру.
И птичьих стай кружение над ними,
как будто ноты ветром сдутые с листа
за музыкой лететь собравшихся в места
иные,
воздух заполняющих одними
своими криками такими,
что словно дьявольский оркестр
над всей землёю был разверст
ведя настройку в страхе,
что отнимет
ноябрь с листвой все звуки у натуры,
и будет адская кружиться тишина
воронкой птиц чернеющей полна,
как будто смерч поднял клавиатуру
среди сеанса старого кино,
а вместе с ней
тапёра заодно
на воздух,
и мелькает домино
и клавиш,
и эмоций,
но одно
не может нас не радовать –
амуры
всех стрел своих ещё не заострили,
ведь если сердце превращается в мишень,
то ходишь как убитый целый день,
и в небе
только призраки флотилий,
которые весь день идут ко дну,
а вечером,
плеснув на седину
лучом багровым,
скроются в страну,
где правда уступает чувству стиля.
И словно братства,
равенства,
свободы
ещё немного и наступит торжество,
и кажется,
что нужно-то всего
по доброй воле Самого
одно благословение природы.
Но снова этой осенью Земля
берёт своё,
чтоб в марте всё с нуля
начать и мир пересоздать.
А годы
хоть и метраж превысили квартиры,
ума не прибавляют нам,
зато
всё кажется,
что как ни близко цифра сто,
так много радости разлито в этом мире,
в котором не воротишь время вспять,
а значит,
осень номер сорок пять
пронзительней,
чем даже если взять
былые вместе все
сорок четыре.
ID:
696391
Рубрика: Поезія, Лірика кохання
дата надходження: 24.10.2016 04:41:34
© дата внесення змiн: 07.11.2016 20:26:08
автор: Res
Вкажіть причину вашої скарги
|
