|
Посвящается Столповской Раисе Ильиничне, Гетьманской Нине Николаевне, Ховзун Ивану Степановичу, Глянцеву Владимиру Захаровичу и всем моим сродникам по крови, до Адамового колена.
- 1 -
Я родилась в посёлке заключённых, меня туда, подбросила судьба,
Я с измальства росла, среди невольных, вся жизнь моя, безумная борьба.
Семья росла, посёлок расширялся, в моей семье, детей, уже пять душ,
И папа наш, счастливо улыбался и грудкой сахара, нас баловал к тому ж.
Я старшая, меня зовут Раиса, ещё три братика и меньшая сестра,
Ах Нина, заводная, как актриса, её концерт любила детвора.
Испачкает бывало сажей кожу и ну давай «Начальника» пугать,
Иль напугавши строгую «сторожу», несёт им воду, чтоб óтпаивать.
Но жизнь в посёлке, нам была не сахар и не румяный, праздничный кулич,
С утра до ночи, все, как экскаватор, копали землю угольных добыч.
Шахтёрский край, он чёрный и суровый, там похорон и свадьба в один день,
И если парень ты толковый и бедовый, тебя обтешут, чтобы был кремень.
Беды нежданной, ничего не предвещало, был жаркий день, заботы, суета,
Вбежал отец и мама нам сказала, на быстрый сбор, нам дали полчаса.
Мы оставляем детские игрушки, берём с собой лишь то, что нам нужней,
Оставив куклу, бусы, погремушки, мы собирались молнии быстрей.
Часы идут, минуты убегают и время, нас упорно заставляет,
Взглянуть на то, что не смогли забрать, с собой тяжёлая, ручная кладь
Которую смогли поднять, две дужие руки, угрюмого отца,
Котомочка, у каждого мальца, улыбок нет, одно недоуменье,
А мама в попыхах, запрятала соленья, так пару банок,
Чтобы нам в пути, от голода, зубами не скрести.
Чтоб детворе, покушать что не будь,
Так «красный бес», погнал малэчу в путь.
- 2 -
Сырой вагон, который для скота, в него нас гонит, красна школота,
И чтоб туда, мы по быстрей садились, прикладом в бок,
Большевики резвились, над серой массой, нищего народа, толкая нас в вагон.
А, матушка – природа, с румяным днём, тихонько засыпала,
И только ива, веточкой махала, прощаясь с нами и желая: « В добрый путь!»
Я так хотела, ей рукой махнуть, сказать, что отлучаюсь, на мгновенье,
Но ведал Бог, какие нам мученья готовила кремлёвская звезда,
Что я, покину дом свой, навсегда…
Закрылась дверь, угрюмая квартира, тут я рыдать,
Но мать меня обвила, как белый лебедь, нежных два крыла,
Меня обняли, мама помогла, прогнать тревогу и недетский страх
И думала, о малых сыновьях.
В дороге, мы неделю провели и многих из вагона унесли,
В последний путь, на сонных полустанках, так «красный бес»,
Жевал нас словно манку.
- 3 -
Приехали, не ведомо куда, на станции вагонов череда,
И нас на пересылке выгружают, считают и в машины загоняют.
Везут сквозь ночь, в кромешной чёрной мгле,
Тут очень страшно, стало детворе, но эти дети слёз не проливают,
Они как Бог - невинны и страдают.
Мы ехали не долго, два часа, в брезенте дырка, Вася принялся,
Смотреть, угадывать, куда же нас везут, но в чёрной дырке,
Видел только жуть, да темноту окресности немой,
А есть ли в этом месте кто живой?
Ни лай, ни вой, собак, не раздаётся, а конвоир, над нами лишь смеётся,
Упитанный, лощёный, колобок и тут Василий, вдарил его в бок,
Солдат румяный, хлебом поперхнулся, а Вася дяде, только улыбнулся,
Услышав, очень странный диалект, не наш, но русский,
Из шинели хлеб, он вытащил проворною рукой,
Ведь сытый, то голодному, не свой.
Остановились, что-то прокричали и всех с машин, по улице погнали,
Село пусто и в хатах не души, вокруг кресты,
По телу мураши, бегут, тревожною, неистовой волной: « А где же люди?»
Грозно надо мной, раздался голос, нервного чекиста:
«Расходимся скорей! А ну, по хатам, быстро!
Рас-хо-димся! Ища себе углы, не бойтесь ничего, подохли все хохлы!»
За нами в хату, входит конвоир, не пожелавши дому, счастье, мир,
Не снявши шапку, шось отцу сказал, отец нахмурился и паспорта отдал.
Вот вам основа, той нелепой шутки, когда Матроскин,
В виде прибаутки, поведал Печкину, что паспорт, не имеет,
Усы да хвост, в котором вша стареет.
- 4 –
Ночь провела, на глиняном полу, отец хотел разжечь в печи золу,
Да вот проблема, а золы то, нет! А почему? Её простыл и след,
Как будто в доме, не было людей, час от часу, в дому не веселей.
Настал рассвет, румяное светило, окрестность нищую, лучом озолотило,
Даря всем грешным, тёплые лучи, а мне всю ночь, мечтались калачи,
Которых, детям, мама выпекала и я всю ночь, одну слюну глотала.
По утру рано, вышли мы из хаты, видны на стенах старые заплаты,
И крыша в ней, соломою покрыта, которая местами и розрыта,
Как будто, что то, рьяно в ней искали, чудные люди, крышу поламали.
И двор убогий, ямками покрыт, как будто кто-то знал, что здесь зарыт,
Сундук, в котором серебро и злато, помилуй Бог, ведь хата не богата,
Зачем дырявить землю, тут и там, заходим в сад и то, что видно нам,
Для детского ума, как ложь постыла, разрытая давнишняя могила.
Иль всё таки, нашёл кладоискатель, то золото, что схоронил Создатель,
От быстрого и светлого ума, а в моих мыслях только кутерьма.
И наш голодный разум замечает, на яблонях, ведь яблок не хватает,
Пуста и груша, да и пуст крыжовник, а вдалеке маячится полковник,
Который нас, по хатам разгонял, кровавый враг,
Чтоб бес тебя прибрал, в своё кипящее, смолёное корыто,
Тут папа понял, почему разрыта, земля в саду и ямы в огороде,
Но это он, расскажет при нагоде.
В огромной яме, он нашёл зерно, всего лишь горсть, но нас спасёт оно,
Мы поняли, что здесь не клад искали, а то зерно, что люди закопали,
И чтоб потом, найти свои пожитки, на дереве зарубки, то есть митки.
Тут Вася замечает, вдалеке, краснеют яблоки, он мчится налегке,
Гонимый голодом и жаждою узнать, как эти яблоки ему скорей достать.
Залез на яблоню, он быстро и проворно, тому, кто голоден,
Голодна смерть, позорна. И трусит яблоню, из всех последних сил,
Он молодец, он жизнь семье продлил.
Он яблоки в охапку собирает, а сзади мент, но Вася ведь не знает,
Что у него в руках, огромная дубина и мама видит, что он ей бьёт сына,
Свалив парнишку, он ногой пинает, да так, что Вася, сразу умирает.
Пьянющий мент, ребёнка проклиная, за яблоки, как будто змий из Рая,
Довольный, что убийство превознёс, не хочет видеть, ни рыдания, ни слёз…
Мы провели, в последний путь героя, рыдая и волая над ним, стоя,
В той яме, мы его и схоронили, приехавши сейчас, уже беду нажили,
И наша чудная, красивая семья, уже без Васи, голод, ты, да я.
- 5 -
В тот день, и мать, и папа поседели,
Нам, приказав, чтоб мы ходить не смели, туда,
Где яблоня злосчастная была, иначе будем пепел и зола.
Мы поняли, куда поделись люди и то, что мы,
Всего лишь, вошь на блюде, которую раздавят не моргнув,
Как Вася будем, вечным сном уснув.
Родители, хоть горько, то решенье, благословляют в путь,
Раису, Яшу, Женю с собой оставив, меньшую сестру,
И мы отправились в дорогу, поутру.
Нас Нина меньшая, в дорогу провожала, всё целовала, да рукой махала,
И мы, собравши нищие пожитки, идём по миру,
Слабенькие дитки, с котомочкой, голодны и худы,
Всевышний Боже, чада огради от злых людей и дай им хлеб насущный,
И Ангел мой, который вездесущий, меня ведёт дорогою пустой,
И сохранит от «красных бесов» Ангел мой.
Нас по миру, власть красная пустила и очень долго, миром я ходила,
Увидела немало горя я и мне мерещилась голодная семья,
Когда я в поле, мирно засыпала, мне мама песню нежно напевала,
И Вася, полем, за руку водил и Бог Всевышний, Раю, сохранил…
ID:
854761
Рубрика: Поезія, Присвячення
дата надходження: 15.11.2019 09:03:39
© дата внесення змiн: 15.11.2019 09:03:39
автор: Максим Шелест
Вкажіть причину вашої скарги
|
