Не на камнях, не на воде, не на болоте, а где-то там, не знаю - где, стоит высотка. И кровь сплывает с той горы – мороз по коже: там шлемы рубят топоры, и нимбы тоже. Там зубы - в пыль об удила, и от бессилья, там вперемешку сталь, тела, рога и крылья. И кто не в теме – не поймет, зачем кровища: да что им, мало тех высот? Да вон их – тыщи! Но где-то реет черный цвет, и белый где-то, а полосатых флагов нет - не зебры это. Не безымянные они, не бесфамильные, и здесь прошли в былые дни сраженья сильные. Теперь блаженства тишина, или отчаянья, - и лишь за первую война, переднекрайнюю. Смертельный бой, последний суд - нутро наружу, за человеческую высоту, за душу.
И где-то там, в бою, и я, а это значит, что высота это моя, никак иначе. На самом пике высоты держусь и знаю: Бог не приемлет пустоты и хаты с краю.