Наталья Пушенко, «Коло бажань»,52 стр.
Сама Наталья Пушенко считает состоявшимися только произведения, написанные ею после 1993 года. Может быть, и справедливо. Именно после распада той страны, в которой складывалась её натура. Натура человека красивого, зоркого, сильного и доброго. Человека в стиле социалистического оптимизма...
Но годы шли. Пронеслись над нашей общей Родиной такие ветры событий, что трагикам впору завопить о смерти оптимизма...
Наталья же Пушенко, напротив – утверждает оптимистические каноны ценности жизни, не глядя ни на что.
«Ты пришел из какого-то летнего дня.
Как туман на рассвете чужая душа.
Ты в мою заглянул не спеша,
Улыбнулся, и я поняла:
Ты – судьба».
Произведения ни в коем случае не преподносят нам просто добротно написанную поэзию или прозу малых форм... Но, в удивительно сжатой форме выказывают талант автора. Пушенко – склонность к идиллике реального импрессионизма нашей жизни. Предложенное ею отражает чудо любви. Зачастую в преломленном свете ассоциаций и параллельных парадигм... И, конечно же, трагизм отчаяния, так ловко прячущийся за внешним блеском иронии её главных персонажей, её тез и антитез.
«Я горю интересом,
чтобы все испытать.
Все, что наши страсти
Заставляют нас делать.
Для меня мгновение – вечность».
Особенно удачно описан суррогат панорамы досуга «незалежних» согоминоидов. В жизнеутверждающей манере, которую так несправедливо рано отбросили нетерпеливые литературные «бомондцы» Киева и прочих городов-миллионников. Живя в захолустном Каневе, Наталья Пушенко не тонет в поисках измышлизмов. Не выдалбливает более богатых сюжетных конфликтов за рамками провинциальной жизни. И в этом её сила. Если в капле росы отражается мир, почему же в провинции не отразится вся страна...
«Одиночеством взята я в плен.
Приглашенья мужчин провести с ними вечер,
Обещанья, слова. Отсутствие денег.
Возьмите тело, не троньте сердца».
Идолы, вурдалаки, мифы и глобальные катастрофы оставляют её хладнокровной. Но страсти между им и ею – вот тот Дамоклов меч, который не даёт покоя её дарованию.
«Возьми меня, сломай меня,
Истязай меня...
Все для меня будет интересным,
Я горю интересом, чтобы все испытать».
Она предпочитает случайности и импрессии. Держится порой и за нейтралитет живописуемого эффекта. Фотографически отчеканивая рифмованное или не рифмованное
впечатление. Она, как бы, разукрупняет мотивы. Мотивы пристрастия, страсти, страха не осуществившейся или срывающейся в пропасть любви...
«Необъяснимо сложный,
Шершавый весь и острый,
С большим запасом шарма,
Он сплошь весь ненадежный».
Менталитет связывает её с её малой родиной. Душа – не связывает, душит в объятиях того, другого, наделённым только одним менталитетом. Менталом. И приходится ей менять своё лицо на отражённое в зеркале. Или – вообще – на отражение. «...На мене він дивиться крізь дзеркала. Інша жінка в іншому світі. Тільки дивитись.Там час застиг...»
Наталью Пушенко не загнал в угол ни поздний модернизм Забужко, ни скользкая плаксивость Саган. Её творениям свойственны сомнения, индифферентность, нерешительность и неуверенность. Духовная экипировка современного служителя муз. Её творчество резко и броско. В тоже время – ясно и чётко задумано. Порой настолько качественно исполнено, что воспринимается уникальным интеллектуальным и душевным SOS-продуктом. В результате – читатель получает виртуозный эскиз. Поэтический релятивизм нашей неустроенной, порой дикой до отчаяния жизни.
Но, жить от таких чтений хочется! Жаль, что книгу эту уже отыскать сложно. Я пробовал, мне повезло. Пробуй теперь ты, читатель.
