Точкой на сетке координат, диспетчерским маркером на радаре, я остаюсь на чужом планшете, в чужой истории бытия.
Цветные строчки на ткани мира, строки, что мы невозбранно дарим, новые роли и старые тайны. Жажда летать, чудеса... и я.
Тонкие черточки милых черт на до боли под сердцем знакомом фото, так что свивается небо в канат и рвется птицами из груди -
это когда вдруг судья и палач замирают у эшафота, развязывают руки и ноги тебе, и говорят - «Иди! Свободна, певчая.»
А до взлетной — километра три прямиком сквозь небо.
Но я разбегаюсь, и так щекотно бежать босиком по былой золе сгоревшего где-то вне моей зоны, за выходом прямо в чужую небыль, тонкие нитки пустых откровений не глядя отряхивая с колен.
Точкой на сетке координат и вызовом прежде молчавших раций я оставляю свои следы и супротив всех путей реактивный хвост. Я отрекаюсь на вдохе от всех преференций, аннексий и репараций, что берет за небрежную легкость с меня необъятное волшебство.
Острою нотой, малиновым звоном и привкусом птичьей моей печали... Даже когда я взмываю в небо, мне на спастись от нее и там. Просто ты снись мне почаще, знаешь, я по тебе без конца скучаю. И когда я не вижу тебя больше дня, мне уже тяжело летать.
Потому что иначе, однажды ночью, я приземлюсь на твоем балконе, стуком в стекло или стуком сердца буду гонять с него голубей.
Если ты мне перестанешь сниться, если ты даже не будешь помнить, то однажды, хочешь или не хочешь я буду летать где-то очень близко...
Я буду летать где-то очень рядом и стану сниться тебе.
Кейтлин відповів на коментар $previous_title_comm, 01.01.1970 - 03:00
спасибо) Я рада, что вам нравится.
И вообще нечасто встретишь такого преданного читателя, согласного мириться с моим мерзким социопатическим характером и привычкой не отвечать на комментарии))
