...Все-таки Чехов слишком хорошо писал, ну, слишком хорошо! - и если ты читатель увлекающийся, покупающий, не торгуясь, словечки, метафоры, сравнения и прочие красоты в тексте, на которые Антон Павлович был пребольшой мастер... Увы, не так-то просто тебе объять текст целиком.
Например, "Степь" - прекрасная повесть, плавная в своем течении, как и сама степь, изобилует теми самыми красотами, за которыми, как за деревьями, не видно леса, то есть, пардон, степи. Одна только ветряная мельница, которая издали похожа на маленького человечка, размахивающего руками, чего стоит! - этот образ потом еще долго стоит перед глазами, как если бы я сам ехал по бесконечной степи, из родительского дома в гимназию, навсегда, поминутно оглядывался и всякий раз замечал на пригорке этого человечка. И этот образ, а за ним еще, и еще, и больше, и один другого точнее и ярче! - даже дыхания не хватает, такой восторг. И ведь читаешь как при нынешней-то занятости фейсбуком и прочими важными делами? - урывками, кусками, заплатками, от мельницы-человечка до отары овец, а степь - она так далеко, так неспешно тянется; ее бы всю, целиком объять, но видишь только от сих до сих, и не далее...
Но вот я "Степь" прослушал в два с небольшим присеста, и, наконец, помимо красот, заметил кое-что еще. Если помните, главного героя, мальчика Егорушку, везут в учение, от маменьки в гимназию, куда-то далеко, через степь. Жить он будет у чужих людей, а домой, к маменьке, наверное, уж никогда не воротится, а если и воротится, то, наверное, совсем другим, и проявить себя прежнего будет неуместно, неудобно, неприлично, а потому - невозможно. И я ехал вместе с ним, и я сидел на передке, раскачиваясь, и я скакал на одной ножке наперегонки с кучером Дениской - и я плакал вместе с Егорушкой, повторяя "мама, мама", от чего делалось как-то легче.
А потом я вспомнил, что Лев Толстой, а вслед за ним и другие называют этот период жизни, в который везут Егорушку, "пустыней отрочества". И тогда передо мной вдруг развернулась та самая картина, которую невозможно было объять, читая "Степь" урывками и барахтаясь в ее нескончаемых красотах. Я увидел эту степь - огромную, жаркую, временами грозовую, по ночам страшную - я увидел ее всю. Это была она - пустыня отрочества, по которой, в которую везут Егорку - из дому, из детства; несколько раз во время своего путешествия он начинал рыдать без особых причин - а теперь я понимал, что он, как и я когда-то давно, тоже ощущал потерю, которую невозможно предупредить, а можно только оплакать. Нет, никогда больше не будет жизнь прежней - а оттого, что прежняя была так остро и невыносимо хороша, никак нельзя не заплакать...
Вот что такое, товарищи, "Степь", и вот что такое, дорогие мои, отрочество.
09.2019
ID:
849084
Рубрика: Проза
дата надходження: 23.09.2019 07:08:48
© дата внесення змiн: 23.09.2019 07:08:48
автор: Максим Тарасівський
Вкажіть причину вашої скарги
|
