Речь, которую другие считают
причудой, упрямством,
нарочитостью, эксцентричностью, -
будто хватаешь кухонный нож,
когда все воспитанно разбирают вилки,
и режешь им на куски общую тему,
пока из неё не брызнет кровь.
Не я её выбрал, - говорю, -
поверьте, меня с детства кормили
с этого ножа,
я привык так есть,
я не могу без крови, я знаю,
она во всём, о музыке ли мы говорим
или о воздухе,
я долго оттирал свою речь от крови,
время от времени она совсем чистая, будто новая,
будто это не она калечила меня в кармане,
будто не ей когда-то не успели приделать рукоять,
а потом снова замахиваюсь слишком сильно,
до самой крови, до пустоты внутри,
и становится слишком поздно
- всегда поздно -
просить прощения.
(Перевёл с украинского Станислав Бельский)
