Серым котом задремав на широкой груди,
растопырив усы мостов и сладко мурлыча
меня призывающий тихим нестройным «приди»,
стоголосьем простуженных улиц и электричек
встречающий лично у кромки живой воды,
что зеркалом мёртвым накрылась, как бледным тазом,
мерцаешь. И словно плазма сквозь призму — гляди —
дробится постскриптум дней по брусчатке plaza.
И глазом, вооружённым, но неопасным
тебе, я гляжу в глубину, в эту бездну веры.
Не загладишь вину, где гласные не согласны
принять бесконечный путь. Где пат — полумера
или полухимера строк, бегущих по краю,
ныряющих в ярость множества альф и омег.
Ты выпустишь когти, но нежно, как будто играя
лениво потянешься. В крайности от, а не к.
