Безумье, наглость, святотатство,
Писать о Бержераке Сирано,
И в рифму обращать души богатства,
Забытые к тому ж давным давно.
Еще смешнее подражать Ростану*,
Воспевшему героев и любовь.
Но, коли низость вам наносит рану,
То память освежить придется вновь.
Слова и мысли, крохотные сцены
Припомним из событий давних тех.
Поняв одно, тела лишь бренны,
Поступки же переживут нас всех
Короче, жил поэт влюбленный.
Задира, дуэлянт и лицедей,
Чей длинный нос и стих соленный
Был «костью в горле» короля и знати всей.
К тому же беден и безроден,
Как суждено заправским бунтарям.
Порою, оставался он голоден.
Ведь щедрым слыл не по деньгам.
Его баллады были страстны, пылки.
Но шпагою владел искуснее пера,
И поражал врага в конце «посылки»,**
Как обещал. Поклон, экскьюзе муа***.
*Эдмонд Ростан – великий французский поэт
** Четверостишие зовут посылкой
***еxcusez-moi – извините меня (фр.)
БЕЛЬСКАЯ БАШНЯ.
«Линьер! Пропойца и безбожник!
Ты черта увидал, приятель мой?
Так пьет тамплиер и сапожник.
Глаза остекленели, сам не свой».
О нет, причина здесь другая.
И Сирано все понял, разгадал.
Юпитеру одно, быку судьба иная.
Ну, а Линьер в беду попал.
Поэт слагает прибаутки,
Не зная меры, и не ведая преград.
Де Гиш, аристократ, не любит шутки.
Смеешься над ферзем? Получишь мат.
Понятно, о дуэли нет и речи.
Граф, стихоплет… Какая здесь ровня?
Засада, со стилетом встреча …
Бедняге не прожить и дня.
У Нельской башни ждет убийц ватага.
Об этом знает весь Париж.
И от Судьбы не скроется бродяга.
Так думает заказчик, граф де Гиш.
Кто ж знал, что на пути бесчестья
Окажется шутник-остряк.
Ну, та с огромным носом бестия
Короче, наш поэт, де Бержерак.
Беспутный кавалер из кавалеров,
Искусный фехтовальщик и бретер.
Кому в истории немного есть примеров.
И потому его не любит двор.
Разгром! Позор! Убийцы разбежались,
Оставив на ристалище ножи.
Видать изрядно Бержерака испугались,
Забыв про замыслы свои темней ночи.
ПОПРОБУЕМ НА СЦЕНЕ...
Вот видите, стишок мой просто гадость.
И Сирано смеялся бы до слез.
Ну, а поэт, Ростан, скрывая радость,
Утер бы автору его мясистый нос.
Так пусть же критикуют и судачат,
Как было в пору ту, когда слова
Звучали чуть правдивей, а удача
Давалась храбрецам без лишнего труда.
Пусть занавес падет и сцена
Откроет ресторацию Рагно,
Кондитера, знающего цену
Стихам... Ведь ими брал он за вино.
И ароматы кофе и шафрана
Окутали, вдруг, ложи, и балкон.
У рампы сам хозяин ресторана.
Сонет читает, очень увлечен.
В углу жена, смазливая Лизетта,
Флиртует с мушкетером и, смеясь,
Поносит мужа, ресторатора-поэта,
Затаптывая имя добряка все глубже в грязь.
А посетители жуют, смакуя,
О подвиге судачат Сирано.
Но вот и он, зашел, тоскуя,
И завтрак преподнёс ему Рагно.
Гвардеец, не слезая с табурета,
Снимает шляпу и кричит: «Vivat!»
А женщина одна из-под корсета
Конвертик достает... Вы уловили дивный аромат?
Дуэнья говорит в полголоса, не длинно.
А наш храбрец, уж красен, словно рак,
Роксана, неприступная кузина...
Свиданье… Занавес упал и в зале мрак.
Не мудрено и чувств лишиться,
Коли услышал трели райских птиц,
От имени, что заставляет сердце биться
И властно над тобой, как тысячи цариц.
Надежда тешит нас несбыточной Мечтою.
Беда, реальность быстро отрезвит.
И раны нанеся, отравит болью.
Здесь, как в бою, лишь сильный устоит.
Пришла. Присела. «Ах, кузен мой милый,
Я слышала о подвиге твоем.
Ты обладаешь ловкостью и силой.
Ну, а еще сильней разишь стихом!»
Немного слов о храбрости, таланте,
О благородстве, выдержке, уме.
Слепец размяк под грудой комплиментов…
Иные мысли у красотки в голове.
«Есть просьба у меня, (ну, это ближе к делу).
В полк принят ваш красавец молодой,
Все мысли лишь о нем, волнуют душу, тело...
Так стань и ты ему Защитником, Судьбой.
Обереги, от шуток злых, дуэлей.
От грубых драк, интриг, муштры.
И помоги нам встретиться, скорее.
Мы не представлены, увы!
Да, знаю, юноша нормандец.
А имя, Кристиан де Навильет»!
И тут лицо залил румянец,
Которого прекрасней в мире нет.
(Надежд Помпея, Геркуланум страсти.
Горящий пепел, селевой поток.
В душе огонь испепеляет счастье,
Но выстоял влюбленный Сирано.
Ты прочерти свой путь его лекалом.
Пройди тропой несбывшихся надежд.
И сохрани, не выдай боль гримасой.
Ну, смог бы кто? А я, конечно, нет.)
Поклон отвесив, и отчаянье скрывая.
Он молча принял тот приказ.
У Бога смерти попросив, желая
От пули пасть иль от ядра, в тот час.
СЛОВА ЛЮБВИ.
Любимцы дам, как правило, красивы.
Взгляд носорога, грива льва.
Порой капризны и спесивы,
Стройны, ум недалек, а речь проста.
Но уши дев настроены на трели.
Любить глазами – это для мужчин.
Роксана обладала тонким слухом.
Избранник, Кристиан, косноязычен был.
Ум Сирано, оточенный и острый
В миг, уловил, уж очень нить тонка,
В миру безжалостном, где люди черствы
Любовь такая, лишь открыв глаза, уже мертва.
Душонке мелкой – это в радость.
Но Бержерак, на то и Бержерак…
Спасти их для любви? Какая глупость!
А для него Долг Чести, только так.
И в письмах, и в речах де Навильета
Отныне ровный строй стихов и слов
О зорях, звездах, утренних рассветах,
О музыке ночи и сладких снов.
Роксана шепчет: «Как ко мне привязан!
Красавец мой поэт и балагур».
А Сирано порой выслушивать обязан,
Что, мол, и он… хорош, но больно хмур.
МЕСТЬ И ВОЙНА.
Зевают боги и тасуют карты,
Судьба людей известна и грустна.
Игра тоскливая, без всякого азарта.
Ну, а Любовь для небожителей смешна.
Вот граф де Гиш, король бубновый,
Вдруг выпал из колоды той.
Во власть, в порок влюбленный.
Роксану алчет гений злой.
Пути скрестились. Кристиан, Роксана
Де Гиш и сила, рядом Сирано.
Да, расстановка в поединке странна,
Что сразу не поймешь, кто выиграет его.
Масть старшая способна бить любую.
Но «блеф» и «пас» сбивают с карты спесь.
И Сирано под болтовню пустую,
Дает тому совет, как… на Луну залезть*.
Вести сей диспут у часовни странно,
А разум восстает: «Обман! Обман!»
Вельможа видит, вдруг, повенчана Роксана,
И муж ее ничтожный Кристиан.
Шутить изволят мерзкие «шестерки»!
Смеяться позволяет каждый скот!
Я разобью вас в мелкие осколки.
Война все спишет. Мой последний ход.
Из-под венца и в полк, что отбывает
В Испанию, где кипит кровавый бой.
Ты муж почти, она полу вдова… Кто знает,
Где встреча ждет их? В этой жизни? В той?
Предчувствия верны. Нить тонкая порвалась.
Хотя с Судьбой сражался Сирано.
Месть подлая свершилась. Жизнь прервалась.
А траур - смерть. Известно уж давно.
* Эдмон Ростан. Сирано де Бержерак.
Действие третье. Сцена 10.
ПЕРЕЖИТЬ ЛЮБОВЬ?
Все можно пережить безумства, муки.
Огонь истлевших чувств лишь полыхнет порой.
Привязанность, привычки, скука.
Мы их влачим, зовем порой Судьбой.
Явившись пред очами бывшей страсти,
Мы ворошим угли былых надежд.
Чтобы почувствовать тепло, участье,
И дружбою зовем любовь, которой больше нет.
Но есть еще и спящие вулканы,
Их дым, толчки и рокот – жизни знак.
Они таят безумные порывы.
Таким был Сирано де Бержерак.
Уж годы позади, но он как прежде.
Упрямец и гордец в поношенном плаще.
Все так же грустен и язвительно-насмешлив.
И также не любим, был во дворце.
Кураж исчез, но шутки допускает.
Нет прежних поединков и друзей.
Но, если кто-то умереть желает,
Так намекни лишь Немезиде сей.
Достань платок и высморкайся смачно,
Толпе многозначительно мигни.
И тут же, словно, в сказке неудачной,
Его в свой саван моментально обрати.
Встань на пути, когда спешит на встречу,
Он в монастырь Роксану навестить.
А, заодно, в язвительной «газете»
Особам знатным «кости перемыть».
Но есть еще продажные создания,
Они, увы, целехоньки пока.
И сообщают тем, кто выше званьем
Все сказанные о них слова.
А ненависть, известно, пребывая.
Терпенья чашу, наполняет до краев.
И капля ярости последняя, густая
Сметает все преграды на пути своем.
Случилось то, что и должно случиться.
Раз в поединке чести одолеть,
Не суждено, то может получится
Из-за угла убийство… Сколько же терпеть?
Свершилась месть подлейшая из подлых.
Так тать лесной орудуя мечом,
Лежит в засаде на дороге темной,
Желая завладеть чужим добром.
Зверь кормиться добычей, с ним все ясно.
Здесь совесть, честь не стоит поминать.
Но с человеком вышло непонятно.
Он вас готово убить, себя продать.
Да, да! Виной всему «газета».
О ней, увы, прослышал сам король.
И обронил во время туалета:
«Как там наш Бержерак? Еще живой?»
Намек-приказ исполнен был мгновенно.
Несчастный случай… Ах, беда!
Кирпич, бревно… А если, откровенно.
Всем наплевать. Бывает… иногда.
Гнев, отвращенье к низости ползучей
Заразной хвори, поражающей людей,
Подняться в рост заставили могучий,
Нарушив замысел лакеев и властей.
И лишь герои рыцарских романов
Смогли б понять его тогда.
Спешил на встречу он к Роксане.
К монастырю, где та его ждала.
Безносая с косой, с дороги прочь поэта!
Молитв и просьбы не услышишь от него.
Он и без них всегда угоден Богу.
Его Любви бессмертие дано.
Сгустились сумерки, мрак скрывает лица
И колокол пробил вечерний час.
На горизонте вспыхнула зарница
«Ах, Бержерак устала ждать я вас!»,
Минута! Опоздание минута!
Упрек: «Вы так не тОчны, mon ami!
Вечерню пропущу, пускай меня осудят,
Желаю слушать новости твои.
А позже, в упоительном дурмане,
Когда наступит бархатная тьма…
Расскажешь мне о, муже, Кристиане...
Так много лет прошло, а я все влюблена».
И пожелтевший лист, как древнюю святыню,
Она достала в сумерках ночных.
Услышав, вдруг, как Сирано, вслепую
Ей повторяет сладостный мотив.
«Обман» раскрыт. Так вот кто муж названный!
Кто фимиам курил, творил мечту.
Кто веселил, грустил отчаянно,
Стихом и песней, соблазнял в саду.
Тут молнией разверзАлась правда,
Герой не умер! С нею был всегда!
Лишь голос, что звучал все тише, тише
Замолк внезапно... жизнь ушла... Любовь?
ЛЮБОВЬ ЖИВА!!!
ID:
505004
Рубрика: Поезія, Лірика кохання
дата надходження: 13.06.2014 17:54:43
© дата внесення змiн: 13.06.2014 17:54:43
автор: Михаил Брук
Вкажіть причину вашої скарги
|
