|
«Портрек радастей». Евангелов Матьфее.
Я добродно знаю, что Иуда ничего никому не продавал. А только лишь спас Гефсиманскую блунницу и Его светлейшего ребёнка от камня… За великую «сегодняшнюю любовь» к Отцу женщины каждого.
«Совсем не важна ни первая, ни последняя любовь в жизни человека. Первая — поучительная, зачастую болезненная. Последняя — самая запоминающая. А важна та, которую человек испытывает сегодня, в эту минуту, секунду. Ведь то, что было, уже не важно, а что будет — узнать мы не в силах». Из «Записок раненного сердца»
«Охота на вольоков»
«Без любви не будет переживаний и страданий. Поэтому не стоит влюбляться». Это кто-то сказал, но я отвечу на этот вопрос так, страдайте и переживёте…
Всё те же тучи чёрные,
Всё тот железа в сердце брязг,
Душа… Душа?! На клочья порвана
Любви… Любовь ли благодать?!
Опять проснулся.
Опять свершиннилось что-то над городом,
Но всё так же не важно. Коснулся…
Всё. Абсолютно. Даже лирко мучающийЭстас Тонне –
Пишу о смерти надежды отважно…
Пишу?! Нет. И не благие это намерения…
Небо снова синеет. Облака его рвутся бумажные.
И вскрывает себе вены мысль. Не напрасно,
Думаю я, пришла ко мне эта женщина…
Радующихся самим себе конфет полные карманы –
Несусь! Такой весь из себя несмелый,
Но с чистою уж страстью –
Быть только с нею.
Какой потопленный корабль,
Ни привозил бы в Европу,
Счастливых эмигрантов.
Наш дом – любовь.
Всё остальное – замечательно.
И откровенно наполняется время - стрелками часов.
О всём другом прошу не спрашивать.
Нобелевская млечь овскончена.
Её ласками. На меня. Уж не странного…
*
«Траур по пути к тротуару»
«Любить - это означает смотреть не друг на друга, а вместе, в одном направлении» Антуан де Сент-Экзюпери
Да. И к чему нам пешеходные морожки!
И так все машины, слов нет, ласточки нас осенним листом облетают.
А чего стоят наши лазурные обнимночки! -
Сами раи с подоконника взлетают… В обыкновенное небо!
И идём мы по нимбу невидимой божественности,
И её придорожная пыль нам кланяется не суеверно.
Ну, разве кому-то нужны другие небесные саженности?!
Сидим под деревом. Костёр себе горит. Валяется твоя головка на моём плече,
Моё ручище гладит твоё плечико,
А любовь нам, дракой звёзд, рассказывает про будущего маленького принца.
И какая разница, что мы через чур – реализм, а не какая-то там нужная мистика.
*
«Со мкорыстью мысли»
Да, я мыслью больше, чем поэт. И да, это немыслимая, но поэзия. Да не потому мы существую. И какая бы лирика на грани, или рыжее несчастье не захотели бы с нами быть – нам одним – не прощение, а понимание. Не двигательно поршневое, а обычное. Не пломбдырное – щёкогладное. И рассыпанное, кокосовым молоком – в твои вечно колосыновые груди. Страшный ветер утихомиривающие.
В чашке леса.
На кругу волков.
Носится на плечах с тобой так весело
Ведь пили не кагор
Вину! Из собственноручно сделанных венков
И хоронили снежность гор
Их пики, оголив до счастья, так безразлично
Сливались вместе. Воедино
Лохматая макушка образа судьбы нам пела песни
И эта наша колыбель не издала ни скрипа –
Дочь застонала…
*
«Довольный человек»
«Требование человека, чтобы его полюбили, - есть величайшее из всех самомнений» Фридрих Ницше
А что есть величайшей из всех любовей?! Бездельник клиническое страдание?! Какое напущенное самодурство. Вон на улицу! Там крокодилы жарят шашлык из собственного мяса.
Худеют тени одиночества
В эпилептическом припадке пал туман
На море гладь, и волн пророчества –
Старик, не умирай!
Не в нашей рыбе твоё счастье –
Иди, старушку обнимай.
Но ты стоишь, как маятник…
Блин, уже из-под асфальта вылезают зомби –
Мудак, туннель тебе вот правильный!
Но ты всё смотришь в небо… О каком-то боге,
День-ночь, точа его скрижаль...
Но о природе всё уж сказано Хемингуэем,
А Дарвином – о выживании сильнейших.
Нет?! Ты величавее?! Ты выше?!
Тебе звезду модельной внешности?!
И пали звёзды все к его философичности,
Мрак в страхе убежал траву косить…
Но всё стоит девчонка на проспекте Мира,
Самой древнейшей профессии,
И ей всё также пофиг искренне,
На происходящее под небесами.
И ей я посвящу ни одно ещё стихотворение,
А «Поэзия и проститутка» - разлетится по свету в романтических миражах,
Ведь целое одиночество, человека и женщины, у нас ещё впереди
Мужественно
Нежно
Даже на осколках керамической ванны, после ужина,
Нами небрежными,
А берегами всех берегов. И их подружек –
Вод, любви человеческой…
*
«Плети Вивальди»
Убереги меня от муклапого, а с лукавым я сам разберусь.
Тело спит
Мысли нет, но не мешают,
Душе мечтать…
Вот где сумасшествие,
А не санкционированное шествие наркоманов
Люди, вам мало вивальдического лета?!
Любви геральдической?!
А вы справитесь со своими барабанами у врат её райских?!
В сарае Гефсиманском?!
Удачи…
И тело не спит,
Мысли да, и мешают,
Душе существовать –
И любовь на мне твоя вешается.
Как приятно так умирайть…
*
«Jesus in sinking»
Помнишь, я обещал тебе его не топить. Но понял одну вещь. Обещания не всегда сбываются. (Ну, они как у нас обед, а вас типа ланча. Да и обеты – от «о, беды!!!». Всё это от обнищания души). А желания реализуются всегда. Ибо первые – это спуть на крест златый. А вторые – могут разобрать его и в деревянную кроватку для дитя, нами от зол всех сколюченного. Ведь «Секс – и сын – король» И конечно же, СПАСИБО. Да, не такой уж и грубый, этот туманно эмигрантский язык. И, я думаю, вопрос о том, как мы будем растить детей, если по-человечьи не можем утопить Иисуса, сам по себе становится ответом: «Будем дорожить этим излиянием любви, а не дорого жить. Или долго, для ещё большей Церкви. Нашу Цепькровь, вот, что я собираюсь разлить для него».
И не рвётся струна
И Паганини не плачет
И никого не трогают русалки
Лишь море
И маленький домик у окна
Против миллиардов судеб
Будет и дальше водниться
Потом в любви трудолюбивых
И пусть это моя мрудолюбимая гностика
Или в папохота современных паукистин
Но это и есть реальность не просто похотливая
А в разных пространствах нежности утопающая
И время-то одно, это милое из сердца её не вырвать
Как бы Пётр не хотел сделать всё это каменным –
Я не апостол, и не по столу, а по морде, за эту не канцелярскую скрепку, врежу…
И воздушный домик у реки, окаменеет,
От поцелуя в лоб земли, этим младенцем
Вышедшим из твоего пресстела
На престол чувств не сказанных сладаном
И тем более не сказочных чудовищем
И рвётся струна
И Папагнили аплодирует
И из наших сердец русалками
Женщина и мужчина
Не свергнутым лидером Сирии
Пошли гулять по пучинам
Жизни
Сплетающимися лучами
В путч политическим капризам
Ибо в нашей жизни нечаянной
Случилась стабильность
Сто процентов счастья
Одной целой стали
Любви, не рисующей «Пессимизм», а учавствующей
Обтелестически в общественной жизни всякого стада,
Да ещё и с глагольствующим, что-то лепетанное
Не портретным сыном стыда
человечности
*
«Драмапургия»
«Не так связывают любовь, дружба, уважение, как общая ненависть к чему-либо»
Антон Чехов.
Так что же мы тогда с тобою так ненавидим?!
Да плевал я на правду,
И кричал на крик,
Но соберу из лучиков твоих Солнце нам домашнее…
И будет оно светить!
А не «Спаси и сохрани», у себя же выламывая –
Спаси, и не сокрани…
Вот на что тебя только и разламываю…
Ибо перелётные птицы –
Это всё фигня счастливая природы,
А вот перелётная боль, совсем не умершая на руках синица,
И над этим стоит задуматься не моральному уроду…
И это вам не горе в тумане исчезнувшее,
Ни город в дыме промышленном,
Особенно когда сны о любви… Мега полисной!
Ведь я тебя вижу не глазами опущенными,
А высоко поднятой головой,
Прямо к душе.
И понимаю, не голой…
И не своей рассудительной тушей –
Обнимаю прекрасным забвением психологии,
И мне пофиг, что против этого полная улица…
Расступится! Когда психа любимого логику,
Ты поцелуешь
Ай да, пьянка, тогда свалится на не одинокого Набокова…
*
«Собственное. Патриотическое»
Люди
Как изувеченные дьяволы
Стоят передо мной
Но я не бог
Такой же
Да, пусть и немножечко влюблён,
А было страшно
Но, всё приходит с новым сентябрём
И будешь ты ещё прекрасней
Какой бы ни был с тленным счёт
Мы – люди. А не красные Феррари…
Нет, я ошибся. Нам вообще никака сдохнуть!
Ведь, Люби мы! И это, пусть и не совсем то счастье,
Но в нём то, что такого сверх любимого, как я тебя всегда хочу…
И с позором, и поэтически. И просто на дереве, пиля своё сучщество – любовь есть.
Так и стойте дальше, дьяволы, передо мною,
Боги, мною не будьте – мне под задницу, ваша горящая прелесть –
И я лечу! И не будь идиотом, Мюнхгаузен!
Давай на мне!
Там уж заждались горячие пирожки с луком и картошкой –
В утробе снассытой девочки -
Какими вилами любовь есть надо, покажу!
Давай, не отставай, моя реальность ближтельской Евочки!...
И… Ах, как ты ближтательна!
Что просто лижь всю тель! И куда там чистотелу
Залечивать раны
Рассвет
А у нас ещё целое ложе сухарей с мармеладом –
Закат?! Ну что?! Откроем ему дверь?!
Действительно хочешь шаманское, раздавленное
Под клубничным пледом, да на веранде?!
Ну что, замам, стеснительность свою закатывай, уж будет праздник…
Да не Вере и Надежде! Безнаодёжности любви вечной. Твой. Преданный.
Предатель поэзии.
Прыгай уже! На это ночальное кресло…
Завтра завтрак как-нибудь, да выберется, тебе по шляпку Полинезийскую.
А то, «все с лесенки на небо вверх смотри –
Я выбился из сил,
Еще до верху бочку не набил,
Еще там яблока два или три
Сидят на ветке, как щегол иль зяблик,
Но я уже устал от «МОРА» яблок»
Сори, Фрост, но твой сбор яблок, портит уже мне, мою человеческую реальность... А я, уж извини, червенец поэзии, за «над морем кудрявую яблочность».
И ты только, не поэтически, представь…
Она в нём плещется! И идёт этот фруктдождь. И целая поверхность воды в нём…
А ты стоишь на берегу. Весь побитый им. В их, от твоего тела, огрызках,
И просто ждёшь её.
Вокруг такая же их с землёй грызня,
Но она выходит к тебе. Целует в щёчку.
Мол, спасибо, милый, за экстаз.
И ты по сочным этим щепкам,
Тянешься за ней её тени шлейфом, потому как она,
Ещё и хотела прочитать эту вашу «Не слюбови меня с ума» своим щенкам.
Ну, разве не чудесный урожай?!
Унижение?!
Унижение – это когда у тебя есть любимый человек, а не женщина.
Так что, Роберт, собирай и дальше своих животных.
ID:
581996
Рубрика: Поезія, Лірика
дата надходження: 18.05.2015 12:34:21
© дата внесення змiн: 18.05.2015 12:34:21
автор: Dmitry Sadchenko
Вкажіть причину вашої скарги
|
