Катки накатом прут на катакомбы. Чернеют. Черепахи. …Второпях
я вывожу гулять сырые бомбы, на съеденных ракушками цепях.
Не жать полей, не выжимать улыбок и не жалеть… и много-много - «не»…
Мой твёрдый мир вдруг стал так страшно зыбок
и я зыбка…
Как свадьба на войне.
Кричу одной единственною нотой. Хочу и буду!… это лучше чем -
Молчание - диета идиотов…
И золото добытое ничем…
И если я в отчаянном угаре обрежу косы в центре куража,
мне заорут – талантливый ты «парень»! Ломай, круши, влюбляйся… не рожай!
Что я теперь…
в смятении от Прада…
Я всё могла! Но всё уже – нули. С рук листопад – разменные рубли.
Старей старик на чашку лимонада… смелей вдова на рюмочку шабли…
А мне оставь касание локтями в толпе, где няни нимб сгибают в ромб,
ракушек, что пресытились цепями и раскалённых ямбов вместо бомб.
Но всё стоит…
Как гибнут берлиозы…
Не подступают армии и ком.
И я стою…
И плачу ни о ком
и доит март несчастные берёзы,
чтоб захлебнуться тёплым молоком.
