|
Прошлогодний снег, сигаретный дым. Глупо давать имена недосказанному прошлому, не рожденному настоящему, будущему на кончике тлеющей смерти - тонкой-тонкой, белой-белой. Бессмылено играть в го со своим одиночеством и любоваться своим ненастоящим отражением в семь лет назад разбитом зеркале. Так страшно, наверное, звать свое безумие и знать - придет, обнимет за плечи, поцелуем коснется виска и сядет на подлокотнике твоего кресла, если ты нарисуешь в тысячный первый раз его эскиз: отточенным ножом по остаткам своего сердца. Картина выйдет изломанной и от того - пугающе настоящей.
Волосы - снег на плечах, оттененный ветрами. Правильный овал лица. Высокий лоб без единой морщины, впалые щеки, резкие скулы. Глубоко посаженные темные глаза миндалевидной формы, когда-то - чернильно-небесные, сейчас - едва поседевшие по кромке зрачка, но все еще яркие, не успевшие выцвесть от времени или умерших чувств, живые, внимательные. Острый окаем ресниц, саблевидные брови вразлет - нелегкий характер. Когда-то разбитый одним сильным ударом нос - нить шрама напоминанием. Четкий абрис бледных уст: улыбка змеится искренностью, замирая в уголках губ. Линия подбородка выдает упрямство. Шея...ты любишь касаться ее прохладными кончиками пальцев, рисуя по бледной, тонкой, почти пергаментной, коже узоры своей болезненной нежности, там, где бьется голубоватой нитью терпкая кровь. "Говорят, - ты любишь слушать книги Павича, - опытный мастер знает, как обезглавить обладателя столь изящной и длинной шеи так, чтобы спустя три дня, поставленная на блюдо голова крикнула". Ты слушаешь, невольно касаясь взглядом поочередно: губ, шеи, сабли на стене.
Фигура, не лишенная ни статности, ни изящества: сказываются годы занятий танцами, вероятно. Ты никогда не спрашивал, ты просто рисуешь тщательно изученное тело. Разметанное на шелковых простынях, оно кажется обманчиво хрупким. Узкие плечи, очерченые тенями ребра, бледные кубики пресса, обернутые черным шелком бедра, излишне красивые, сильные ноги - такие только у девушек или танцоров. Руки длинные, с паучьими ломкими пальцами, тонкими, но крепкими, цепкими, сильными. Перстень-печатка на безымянном пальце левой руки.
Одежды? К чему? Впрочем, всегда - неизменно черный, с нотами классики в стиле. Перчатки и серебряная цепочка карманных часов.
Сердце кровит. Ты вспоминаешь мельчайшие детали: вплоть до родинки на лопатке, нитевидного шрама на левой руке - по вене и беззвучно зовешь по имени. А я прихожу, обнимаю за плечи, касаюсь поцелуем виска и сажусь на подлокотнике твоего кресла.
ID:
197643
Рубрика: Проза
дата надходження: 24.06.2010 22:53:23
© дата внесення змiн: 24.06.2010 22:53:23
автор: H&N
Вкажіть причину вашої скарги
|
