«Его рука мягко соскользнула с подлокотника кресла. Пальцы разжались, и шприц выпал на пол.
Потом пришло Наслаждение…
Глаза заволокло приятной усталостью, а узор обоев на стенах и потолке завертелся в калейдоскопическом диком танце. От этого стало страшно весело и немного захотелось блевать. Бурная жажда какой-либо деятельности плавно сменилась острой потребностью ничегонеделания. Хотелось мыслить, творить, философствовать, но… он был в комнате один. Хотя нет, не один. Он чувствовал, что скоро должно прийти Оно – то, что он всегда ждал, чему верил, что любил. Он закрыл глаза и приготовился ждать...
В дверь позвонили, он открыл. На пороге стояло Наслаждение. Оно было огромное, тёплое и розовое с добрыми, как у Санта Клауса, глазами. Наслаждение с материнской улыбкой смотрело на него. Оно прошло сквозь него в комнату и растворилось. Он улыбнулся и закрыл дверь. Его переполняла радость. Наслаждение было повсюду: солнечным зайчиком оно подмигивало ему с потолка, весело щебеча, попугаем качалось на жёрдочке, пульсировало в его мозгу, разливаясь с кровью по всему телу…
Он засмеялся. Наслаждение улыбалось ему и звало куда-то далеко. И он был готов пойти за ним на край света.
Он чувствовал себя Царём природы, жизни, смерти… он мог всё!
Одолеть толпу неудачников, которые зеленеют при слове «шприц»? С удовольствием!
Удовлетворить за ночь сотню ненасытных нимфоманок? Какие проблемы?!
Выйти в окно на прогулку? А что будет?
«Я МОГУ ВСЁ!»
Наслаждение уносило его в мир фантазий и иллюзий. Он вцепился в него, боясь отстать, заблудиться, потеряться…
Внезапно Наслаждение изменилось. Его тёплая улыбка незаметно трансформировалась в ехидную, сморщенную, как высохшее яблоко, усмешку; а та, в свою очередь, превратилась в злобный оскал. В глазах больше не было понимания и любви – в них отражалось холодное торжество и голод. Тёплые, ласкающие объятия исчезли – теперь на него давила ледяная тяжесть боли и страха.
Он закричал. Остатки Наслаждения быстро растворялись в его голове, уступая место пульсирующей Боли, которая сдавливала горло, выворачивала нутро наизнанку. Агонизирующий организм выгонял наружу вёдра холодного липкого пота. Он пытался позвать на помощь, но распухший язык не желал подчиняться. Густая слюна ручейком текла по подбородку, прокладывая русло для более широкой реки – блевотины.
Он умирал.
Пальцы царапали зелёную обивку дивана, пытаясь ухватиться за остатки той роскоши, которая называлась «Жизнь». Поздно…»
Он дописал последнюю строчку и откинулся на спинку кресла. Потом достал с ящика пластмассовый, продолговатый предмет…
… Его рука мягко соскользнула с подлокотника кресла. Пальцы разжались, и шприц выпал на пол.
Потом пришло Наслаждение…
