Приходит медоносно-гр́ешная
мелодия,
звучит у д́ома
плодами спелыми чер́ешни,
над паутинкой невес́омой.
Мне говорит:
- Гляди, заст́ыла я,
подставь ладони, зря ли п́ела,
была печальною пос́ыльной
плодов черешни этой сп́елой?
И ты её, конечно, вп́устишь –
раскроешь тайную кал́итку
вовнутрь себя, и станет п́устошь,
отныне,
сединой мол́итвенной.
Закрыты входы в преисп́однюю,
сегодня чаша жизни п́олная.
Слезами ноты эти ќатятся,
природа подставляй же щ́ёку,
нам целовать её, чтоб ќаяться,
но солнце ясное смерќается,
слышны не звуки – мягкий ш́ёпот…
О, это шёлковое м́есиво,
тебя хватающий за ф́алды,
плывёт над криками и м́ессами,
с мелодией полурасп́ада на до и после –
в дело сл́учая.
Прикосновения гран́ита,
как поцелуй, возможно, в л́учшее
по неизбежности хран́им мы.
Сплетая дерзко и легќо
мелодий ноты в рокоќо.
Но выйду в сад, пора уж́е мне
свои словесные уж́имки
с реальностью дневной слич́и́ть –
пусть медоносная звуч́ит.
