|
Пролог:
Я не верил до этого в сны,
В предсказания, и даже вещие,
Но вторгались довоенные сны
Ночью темною законами вечными.
Что вещали, сулили они,
Эти тяжкие сны с преисподней,
Отрывали от грешной земли
И несли душу над колокольнями.
***
И снова тревожные сводки, потери на фронте,
Рыдания надрывные; вдов, отцов, матерей.
Нам нужен приказ; из калибров всех; метко, дозвольте.
Чтоб не было больше невосполнимых потерь.
Три ночи без сна, обстрелы из танков и САУ.
Дрожит от разрывов, как тело живое, земля.
Какую ещё мне готовишь небесную кару,
Мой Боже?! Скажи мне, что это всё было не зря.
Скажи мне мой Боже, уверовать как в справедливость?
Когда предают многократно нас в этой стране,
Когда своей жалостью липнет бестактная лживость,
Когда в двадцать лет ты седеешь на этой войне,
Когда ты не нужен, и брошен в объятья разлуки,
Как в вечный и тёмный, холодный и злой замок «ИФ»,
Ты как Прометей терпишь неимоверные муки,
Растерзанной плотью твоей вновь питается Гриф.
Как хищная бестия, он сузил круги над тобою,
Мгновенье, как вечность, как пули в истошном пеке,
Вонзаются сталью, безжалостной, нервной и злою ,
Отточенной тактикой на долговязом клинке.
А ты заряжал пулемётную ленту бессонный;
Голодный и злой, ощетинясь, собакой Донбасс
Глазел на тебя этой яростной ночью бездонной
И клацал клыками с уродливой серостью масс.
Кто рад тут тебе; палящее Солнце и ветер,
Объятьем прохладным порадует Миус река,
А может гнедой твой, войною потрёпанный БТР?
Кто верен тебе, пристрелянный мудрый АК?
Тебя радо встретят листвой долговязые клёны,
Но птицы давно здесь не вьют своих праздничных гнёзд,
И ты окрылённый любовью, войной опалённый,
Сбиваешься с счёту от сотен обрушенных звёзд...
Ты рад что живой. Турбиной взведённое сердце
Гоняет по жилам твою бестелесность души,
И пот вытирая с махровых усов полотенцем,
Ты ловишь от взрывов в окопе свои куражи...
Войну называешь людскою привычкой дурною,
И веришь, и знаешь, зачем ты тут здесь и за что...
Играя со смертью, своей и чужой головою,
Рискуешь, попасть в долгий список героев АТО.
Но выйдя из ада, встревоженный общей судьбою,
И память листая как чёрную книгу страны,
Ты бросишь сквозь зубы: - твоею не станет рабою,
Не свяжут запястий её, и не оболгут лгуны...
С глубин рьяных лет, доносятся вновь песнопения,
Атаманов славных, отчаянных воинов полки.
Атакою конной проносятся, как дуновения,
Парящего ветра, у самой могучей реки,
Казачьи ватаги, бушующей бурей над морем
Кипящих котлов освободительных битв,
А тысячи судеб повергнутых мором и горем,
Гранитною стелой кричат, - "Слышишь, не повтори!!!"
Я снова увлёкся твоей и своею свободой,
Я снова в беспамятстве пьяной походкой бродил,
По улочкам, скверам упившись твоею природой,
Влюблённым юнцом без тебя я с тобой говорил.
Был верен мечте, и цели служил благородной,
Сто раз утверждал я сомненья в душе, тяжкий труд,
Что нет никакой, да и не было дружбы народной!!!
Сильнейшие жертвуют, слабые снова солгут.
Свободные борются, рабы же тебя предадут.
И снова и снова, как в омуте вечных скитаний,
Мы станем искать долгожданный незыблемый свет,
Что в нас пробудит и поставит на путь изысканий,
Бесценно утраченных, будущих вёсен и лет.
Но что вдруг со мною, я снова в бреду философии,
Нет места Софоклам среди Византийских вождей.
Там всё утопает под грузом лжи и ксенофобий,
В мистической догме “неисповедимых путей”.
Всё это был сон, или это уже было с нами,
Да, нет же я помню, пылающий воздух и дым,
И дикие шершни свистевшие над головами,
Пронзали сердца над истлевшею вывеской “КРЫМ”.
Всё это, казалось, какой-то ужасною былью,
Какой-то нелепый, кровавый, сценария раздел;
Один сумасшедший достал, припорошенной пылью,
С лукавой улыбкой, с таким упоением смотрел;
На зарево тысяч огней громыхающих ночью,
Пронзающих небо, несущие верную смерть,
Нет это не смерч, это дьявол, шагающий с дочью,
Спустивший с цепи шакальё на блаженную твердь.
И рвались мосты и дома, невзрачные точки на картах,
Расстрелян восход, отброшен к подножью кордон,
И вырвавшись из преисподней пылающий Тартар,
Истошно над Гуково взвыл, - “Я с тобой ФАРАОН!!!”
Запомнится всем поколениям "кровавость" застолья,
Когда исчезали тела в огнедышащей мгле…
В реальность поверить не мог я Зеленополья,
А сколько ещё безымянных остались в земле?
Не мог я смотреть на слащавые сытые рожи,
Лоснящихся лиц генералов в эфирах прямых,
Когда видел смерть тех парней, что остались без кожи,
Я весь этот мир поделил на своих и чужих.
Мы весь этот мир: уязвимый, испорченный, алчный,
Во всей красоте лицезрели в Совбезе ООН,
Беспомощно зал трепетал перед “ВЕТО” с душою собачьей,
Того, кто с усмешкой шептал: - « я с тобой Фараон».
Война началась против нашей страны не с Майдана,
Её возгорания еще с Приднестровья видны.
Она раскрывалась головкой красной тюльпана,
Как знак молчаливый, в преддверии страшной беды.
Она возгоралась на поле боёв Карабаха,
Она полыхала Абхазкой кровавой зарёй,
Гуляя в Чечне 10 лет упоённая прахом и страхом
И души травила едкой, как дым полыньёй.
И вот нагулявшись упившись как следует горем
Решила устроить свой скоропалительный бал;
Сжигая стволами Кахети, Цхинвали и Гори,
А в танго смертельном огонь всё вокруг поглощал.
Не нюхал я пороху, не видел я дыма пожарищ,
Не знал и не ведал, - “беды не бывает одной”.
Приятель, сокурсник, знакомый, мой друг, мой товарищ,
Навечно уйдут, поглощённые этой войной.
Но кто пожалел, что отдал свою жизнь за свободу?
Взалкали не мы, беспомощно выл оккупант.
Как грязь с новых “берц” очищу я мир от уродов,
Я клятву давал! Я твой Украина десант!
ID:
744701
Рубрика: Поезія, Воєнна лірика
дата надходження: 04.08.2017 10:44:38
© дата внесення змiн: 04.08.2017 10:44:38
автор: CONSTANTINOPOLIS
Вкажіть причину вашої скарги
|
Гарний вірш, Костю! А кому це Ви так рашкою? Чи не новій когорті влади під проводом Рабіновича? 
