Сергей Жадан. Сходиться и говорить – начнём с самого трудного…
Сходиться и говорить – начнём с самого трудного.
Начнём это неистовство вживания в ночь,
проступающую углём на простынях.
Река, словно сброшенное через голову платье,
ещё помнит тепло,
ещё отзывается на сердцебиение,
ближе к утру, когда возникает
сбитая поэтика усталости.
Вот мы – выкричанные в эту ночь,
выгоревшие на солнце, словно керамика.
С языком, похожим на птичий клёкот.
С голосами, как у животных, что перекликаются,
наблюдая, как со всех сторон подступает пожар.
Сходятся люди задышливого приграничья.
Сходятся мясники, чьи пальцы стягивает
кровь, будто канцелярские чернила.
Сходятся вечные погонщики, принося за собой
пасхальный дух бойни.
Книги, пахнущие травой и молоком.
Иконы, напечатанные в типографии
вместе с манифестами футуристов.
Звери нюхают сладкий язык рассвета.
Учат правописание июньских туманов,
среди которых прячутся их убийцы.
Начнём путь по зелёной пустоши,
сумеречному отечеству,
начнём гон жертвенного зверя сквозь
хоровой распев пшеницы.
Начнём все, кто видел,
как прячутся в поле вальдшнепы душ,
кто заходил в воду,
чтобы загаром пронять её
ледяную тревожность.
Начнём с самого трудного – с пения и тушения огня,
подступающего сквозь ночь.
Начнём с шептания имён,
выплетем вместе эту лексику смерти.
Стоять и говорить о ночи.
Стоять и прислушиваться в тумане
к голосам пастухов,
отпевающих каждую
потерянную душу.
(Перевёл с украинского Станислав Бельский)
В ряде текстов последнего времени Жадан пытается создать своего рода новую слобожанскую мифологию, основанную на солидарности и "пограничности", с какими-то неоромантическими и, может быть, неорелигиозными оттенками (он ведь уже не раз создавал такие мифы о восточной Украине, разные). Очень интересная тема, я продолжаю разбираться - и этот текстовый массив у него продолжает расти.
