Украино-москво-советское Барокко. Отрывок из Поэмы
Поэт Незнайка, ударяющий бандурой сатиры по бла-бла-бла и пропа-гандонной балалайке:
Lady and Gentlmen! Панi , Панове,
Дамы и Господа!
Я пришел сообщить вам пренеприятнейшую, но
Уже далеко не новость
Про то, как обрушилась беда
На наши дома и на невинные головы!
Ненависти стройные ряды,
Не солдатиков, что вылиты из олова
А реинкарнации орды!
Да, той самой! Из веков далеких,
Что историки прозвали Золотой,
Ставшей для Московии истоков
Столь полезной и почти родной!
Как же не хотелось верить в это!
Но когда, на финишной черте
Февраля…ударили ракеты
Началось нашествие чертей!
Пропагандой унавожены и вскормлены,
Для у.бищно бессмысленной войны
С виду люди, а по сути, големы
Злые и без комплекса вины
В правоте своей незыблемо уверена
Танками чужой асфальт давя
Собралась российская империя
Взять блицкригом Киев за три дня!
Что той Украины? Боже правый!
Луковое горе без ума!
Сообщала зрительской ораве
Каждый день эфирная чума
Нет, ребята, вы так и не поняли
Промахнулся ваш кремлевский пилигрим
Пиzдюлями угостили вас в Гостомеле
А в Чернигове и Сумах повторим!
Тысячи ордынцев упокоились,
Но на то Москва и «Третий Рим»
Чтоб на этом сразу успокоиться
Шепчет мантру про берлиноповторим
На могилах распустились ландыши
Но в кремле , придумавший войну
Все кричит, как маленький Карандышев:
-Не достанься, .ука, никому!
Я ж тебя «лелеял» и «прикармливал»
Так ответь мне , .ука, почему
Не с цветами ты встречала армию?
Золотую армию мою!
Все ж на западе «усутся и усрутся»,
Только эскалирую войну
Верным, героическим ресурсом
Каждый метр квадратный завалю!
Слишком долго мы томились в карантине,
Пригревали на груди «змею»,
В чернозем зарою наши мины!
Раздавлю и тюрьмами сгною!
Нет, не знаете вы питерского Пыню
И не ведать вам решимости моей
Обратить все ваши города в руины
За каких то пару сотен дней…
…Третий год играет, все не кончится
Бравурно тупой военный марш
Ножики войны усердно точатся,
Мясорубки щедро крутят фарш…
Я несла свою Беду
по весеннему по льду, —
Надломился лед — душа оборвалася, —
Камнем под воду пошла, —
а Беда — хоть тяжела,
А за острые края задержалася.
