Черный котище сидит на крыше,
посеребрен молодой луной.
Девушка на́ стену – нет, повыше –
взлезла по лесенке приставной:
тенью – в окошко!.. Полоски света;
голуби, сонная воркотня, –
не чердачок, а мечта поэта,
здесь никому не достать меня.
Где ж он,тот самый «счастливый случай»?
От неудач колотье в боку,
мачеха-жизнь накидала в кучу
всякого сора… Мерси боку!
Где чечевица тут, гули-гули,
где небылица? Где ложь, где рожь?
Вот уж действительно нас надули,
даже лопатой не разгребешь.
В бусах огней городская площадь,
сотни красоток спешат на бал…
Блин, я устала пахать как лошадь.
Гребаный труд, ты меня задрал!
Кружатся пары, от страсти млея,
кружится в воздухе нотный лист…
Люди! Мне необходима фея!!
И парикмахер. И визажист.
Крыса хозяйничает в отбросах,
старая тыква гниет в углу…
Чтобы уехать, нужны колеса!
(А можно волшебную взять иглу,
да и заправить волшебным зельем
наш абсолютно волшебный шприц…)
А во дворце-то небось веселье!..
И совершенно изнылся принц.
Сядь-ка, дружок, да поправь корону,
покуда на стонущем чердаке
чика отплясывает чакону,
фрика отплясывает чакону –
дико отплясывает чакону! –
с окурком в испачканной сажей руке.
О, чакона - танець досить симпатичний: дама підстрибує, як кізочка, повертається туди-сюди, ніжкою б'є і т.ін. Недопалок при цьому, гадаю, доречніше тримати ніби троянду - відставивши мізинчик.
